В деле «Хмель против России»[56] заявитель указывал, что осуществлением видеосъемки без его согласия в отделении милиции и последующей трансляции полученных данных по местному телевидению была нарушена ст. 8 Конвенции по правам человека. На тот момент заявитель являлся депутатом областной думы и был задержан при вождении автомобиля в нетрезвом состоянии. Приглашенные сотрудниками милиции журналисты произвели видеосъемку заявителя без его согласия и затем показали запись по телевидению. После этого частная жизнь заявителя стала объектом повышенного общественного внимания.

Государство-ответчик утверждало, что лицо, совершившее подобное правонарушение, должно претерпевать некоторые ограничения в отношении своих прав, включая право на уважение частной жизни.

По мнению ЕСПЧ, действия национальных властей нарушили ст. 8 Конвенции по правам человека. Суд отметил, что решение начальника милиции пригласить журналистов и разрешить им производить съемку без каких-либо ограничений на ее последующее использование, представляло собой вмешательство в право заявителя на неприкосновенность частной жизни, поскольку не соответствовало закону.

Дмитрий Дедов, судья ЕСПЧ от России, написал особое мнение по этому делу. Он указал, что ст. 3 Закона РФ от 18.04.1991 № 1026-1 «О милиции» устанавливала такие принципы уважения прав и свобод человека, как законность, гуманизм и гласность[57]. По его мнению, данное положение позволяет осуществлять вмешательство в право на неприкосновенность частной жизни, так как в данном случае милиция была обязана защитить свободу распространения информации.

Подводя итоги, можно признать, что соблюдение баланса между использованием преимуществ информационных технологий в публичных интересах и интересами личности имеет принципиальное значение при рассмотрении дела в Суде. Практика ЕСПЧ свидетельствует о том, что наиболее частые нарушения ст. 8 Конвенции по правам человека характерны для государств, где слабы процедурные гарантии или отсутствует надлежащее законодательство, позволяющее на национальном уровне обеспечить защиту права на неприкосновенность частной жизни в контексте использования информационных технологий. Отсутствие эффективных гарантий при сборе и хранении персональных данных, которые соответствовали бы требованиям п. 2 ст. 8 Конвенции по правам человека, остается проблемой для многих государств – участников Конвенции.

Важно заметить, что подход ЕСПЧ к разрешению дела в рассмотренной сфере зависит и от специфики сбора персональной информации. Это позволяет ЕСПЧ придерживаться закономерной позиции, согласно которой защита персональных данных имеет основополагающее значение для того, чтобы лицо пользовалось своим правом на неприкосновенность частной жизни в полном объеме.

1. Samuel D. Warren, Louis D. Brandeis. The Right to Privacy // Harvard Law Review. 1890. Vol. 4, No. 5. P. 193.

2. Глинская Н.П. Юридический термин «privacy» как предмет системно-динамического исследования // Вестник Московского университета. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2010. № 2.

3. Российский ежегодник международного права. 1993—94. СПб., 1995. С. 340-376.

4. Шугуров М.В. Защита прав человека в условиях современного научно-технического прогресса: практика Европейского суда по правам человека // Международное публичное и частное право. 2011. № 1. С. 5.

В. А. Ларионова

Аннотация.В статье представлен анализ деятельности нового субъекта права – информационного брокера. В работе рассмотрен институт профайлинга, основанный на обработке персональных данных. Представлена характеристика гражданско-правового статуса информационных брокеров. Особое внимание уделено квалификации информационного брокера в качестве ключевых субъектов информационного права.