На девушке высокие до колен черные сапоги на шнуровке, которые очень бросаются в глаза. Еще и каблук. Кто носит каблуки в снег, мороз и гололед? Я ношу, но ее каблук знатно выше.

Пирсинг в носу и до черта, где еще. Несколько маленьких колец в ушах. Ну просто клад для металлоискателей.

Со всей суровостью своего вида улыбнулась она мне достаточно смущенно.

– Очень приятно.

– Анна и мой коллега, проглотивший язык, старший судмедэксперт Иван Васильевич, – который скоро поменяет профессию на экстрасенса, последнее я уточнила уже мысленно.

Иван обольстительно сверкнул винирами и протянул две пары бахил.

– Не знала, что такие юные особы работают здесь.

Я неожиданно для себя напряглась. Ее голос был странным. Слишком слащавым, чарующим. Вон Иван уже по стенке сползает и слюна стекает прямо на халат. И даже Демьян, всегда чрезмерно холодный в своих человеческих чувствах, посматривает на девушку как-то иначе. Как не смотрит на меня.

– Для меня, признаться честно, тоже сюрприз, что такие красивые девушки работают в убойном отделе.

– Да что вы, мне даже оружие не доверяют. Я всего лишь консультант.

– И кого же вы консультируете?

– Убойный отдел, – встревает Демьян. – Мы посмотрим?

– Пожалуйста.

Приглашаю пройти в прозекторскую. После того, как оба натянут чехлы на обувь.

– Даяна, взгляни

Девушка кивает и, поправив бахилы, подходит ближе с опаской, как будто боится, что кто-то из мертвых неожиданно очнется. Я вот, кстати, теперь без тщательного осмотра скальпель в руки не беру. Перевожу удивленный взгляд на Демьяна, мол, какого хрена ты привел девчонку, которая боится подойти к трупам? И что она такого интересного может сказать, чего не знаем мы и наша лаборатория?

– Эти отметины — явные следы ритуала, которые распространены у виккан, сатанистов, даже у фанатичных христиан и католиков. Знаки несвежие, – говорит она.

– Мы знаем. Им около двух недель. Возможно, чуть больше. Смерть наступила от передозировки.

– Многие практикующие используют специальные вещества, чтобы покинуть свое физическое тело и выйти в астрал для связи с потусторонними силами.

– Могу с уверенностью сказать, что физическое тело они действительно покинули. Я так понимаю, шайка оккультистов решили, что колядовать немодно, поэтому лучше торчать в Рождественскую ночь? – сообщаю, глядя на девушку. Вижу, что ей мой ответ не нравится. Кажется, она хочет мистическую развязку, которой от меня не дождется. От Ивана, надеюсь, тоже. Хотя этот-то может ляпнуть нечто из ряда вон.

– Это ритуальные рисунки, сделанные в праздник Йоль, который проходил двадцать второго декабря. Зимнее солнцестояние. Шабаш продолжается тринадцать дней.

– И что?

– Многие любители оккультизма по-разному видят дальнейшие события и стараются на них как-то повлиять. Кто-то свято верит, что в течение тринадцати дней готовится кровавое пиршество. Как только завершится Йоль и последующие тринадцать дней, в мир может войти зло, которое пробудит беды, например, во՜йны, катаклизмы или еще чего.

Остановите поезд, я сойду…

– Не хватало нам «еще чего». Оно звучит более зловеще, чем все остальное, – вклинивается Иван с ярым любопытством. И еще неизвестно, что конкретно старшего судмедэксперта так интересует: девушка или ее теория магического заговора.

Очень бы не хотелось затрагивать военные и политические темы, это здесь неуместно, но так и напрашивались свои пять копеек.
Мне еще пришествие дьявола не хватало!

– То есть, по-вашему, – мысленно отсчитываю тринадцать дней с Зимнего солнцестояния. – Четвертого января в мире пробудилось зло?