В нашей жизни появилась любимая дочь, и я никогда бы не подумала, что эта недолгая семейная идиллия вскоре начнёт стремительно разрушаться.

Через четыре месяца после родов Рината как подменили. Он стал грубым и раздражительным, часто срывался на мне по пустякам. А ребёнок полностью воспитывался мной в одиночку: и днём, и ночью.

Для троих в его небольшой квартире-студии стало тесно, и мы решили подыскать жильё попросторнее. Так ничего и не подобрав под свой вкус, решили временно переселиться в дом моих родителей. Огромная усадьба могла вместить всех, но там конфликты стали разгораться всё чаще и всё сильнее, испепеляя то, что так тщательно было сбережено мной за последний счастливый год нашей жизни.

Напряжение неуклонно росло, но, несмотря на все проблемы, я старалась поддерживать привлекательный внешний вид, много и вкусно готовила, дом сохраняла в чистоте, ухаживала за вещами мужа. Но ничего из моих стараний не было оценено по достоинству. Изменяет? Нет, однозначно нет: он слишком моногамен.

Ко всему прочему добавилась конфронтация с моими родителями. Общение свелось к нулю, мы забыли о семейных ужинах за большим столом и даже про обыкновенные приветствия по утрам. Всё, что я получала, – это нестерпимую агрессию. И даже соседи становились свидетелями того, как крепкий мужчина кидался садовыми предметами или обливал холодной водой из ведра. Было очень неприятно и стыдно. К утру, конечно же, всё благополучно им забывалось, потому что произошедшее не стоило его пристального внимания.

Доверие к этому мужчине с тех пор было практически утрачено. Однако, чувствуя опустошённость, боль, безразличие и даже ненависть, я все эмоции держала в себе. Ради ребёнка. Вспоминая, как относились к моей однокласснице, воспитываемой мамой и бабушкой, некоторые дети, в подкорке мозга выгравировалось чёткое убеждение, что у дочери обязательно должен быть отец. Впрочем, я надеялась, что когда она подрастёт, то они всё же найдут общий язык, потому что я приняла для себя решение разорвать наши отношения с Ринатом навсегда...

7. Глава 4

В тот тяжёлый для меня день мы вместе собирались пройтись по магазинам. Ребёнок вырос из всех вещей, закончились средства детской гигиены, да и мне просто хотелось хоть чуточку развеяться.

– Ты готов? – осторожно спросила я Рината. – Машина почему-то ещё в гараже…

– Мы никуда не едем, – равнодушно пожал плечами он.

– Как… не едем? – ошеломлённо вытащила глаза, хотя хотелось развернуться и молча уйти, не приставать к мужу с вопросами, зная его переменчивый характер.

– Тебе надо – ты и езжай, – бросил он мне, допивая морс из высокого гранёного стакана.

Такого я стерпеть не смогла – поняла на амбразуру, и после безуспешной попытки выяснить истинные причины получила со всего размаха тяжёлый удар. Этим же стаканом.

Губа опухла. Кровь брызнула сквозь трещины на тонкой коже. И мама, не выдержав издевательств надо мной, вмешалась в этот беспредел, приказав Ринату собрать вещи и уходить из нашего дома.

– Вон! – кричала она. – И не возвращайся!

– С удовольствием, – с издёвкой прогремел тот, мигом начав упаковывать чемоданы.

Меня мучила не только физическая, но и душевная боль: сердце плакало, заливаясь кровавыми слезами, из глаз рекой текла обида, разъедая разбитые в кровь губы, душа закрылась на замок, выбросив ключ в мусорное ведро, не желая больше никого туда впускать, особенно его...

Я слышала, как он договаривается с агентом об аренде квартиры, и ощущала какую-то жалость к этому человеку, который практически в один миг лишился всего: семьи, любимой работы, друзей…