– Скорее!

Морщась от отвращения, Лантея последовала за Ашархом. Ее ноги по щиколотку утопали в густой массе фекалий, сапоги с чавканьем месили вонючую субстанцию, но девушка старалась об этом не думать. Если она хотела выжить и сбежать, то нужно было забыть о брезгливости.

– Что это за тоннели? – негромко спросила чужачка идущего впереди профессора, чтобы хоть как-нибудь отвлечься от запаха.

– Столичная канализация, – приглушенно ответил Аш и закашлялся. – Если ты можешь представить самое зловонное и отвратительное место на всем материке, то забудь, потому что оно и в подметки не будет годиться этой дыре.

– Разве мы сможем здесь уйти от Сынов? Они ведь пойдут следом.

– Не уверен, что они захотят сюда сунуться. Жалованье жалованьем, но искать беглецов по колено в дерьме согласится не каждый.

Профессор чуть было не поскользнулся на склизкой поверхности, но успел вовремя схватиться рукой за поросли какого-то густого мха на стене.

– Думаю, если они и правда пойдут следом, то я сумею их запутать. Здесь много ответвлений и перекрестков.

Первые минуты Ашарх шел по тоннелю так уверенно и быстро, словно каждый день совершал по нему прогулки. Однако, как только свет перестал проникать в царство смрада, мужчина сильно замедлился и стал идти только на ощупь, касаясь пальцами влажных холодных стен. Запах не становился слабее, напротив, казалось, будто эта густая вонь висела в воздухе без движения.

– Это просто невозможно, – наконец выдохнула Лантея, и послышался треск разрываемой ткани. Видимо, чужачка пустила свою оборванную тунику на лоскуты, чтобы обмотать лицо. К удивлению профессора, девушка и ему протянула кусок.

– Спасибо, – неловко шепнул Аш, польщенный такой неожиданной чуткостью.

– Не льсти себе, – жестко прервала его Лантея. – Если ты упадешь в обморок от здешней вони, то мне же и придется вытаскивать тебя. Поэтому замотай лицо покрепче.

– Какая забота, – проворчал Ашарх себе под нос, но повязку все же надел.

Несколько раз тоннель обрывался на перекрестках, таких же узких, как и сам проход. Там едва ли смогли бы разойтись два человека. Густая жижа мутного цвета все еще журчала где-то под ногами, но, к счастью, сапоги не промокали. Света уже не было совершенно, и очень часто профессор стал спотыкаться на неровных поверхностях или скользких кучах.

– Да что с тобой такое? – не выдержала наконец девушка, которая постоянно опасливо прислушивалась, пытаясь различить, шла ли за ними погоня или нет. – Мы продвигаемся слишком медленно. Шагай быстрее! Или ты заблудился?

– Здесь, знаешь ли, темно, как в шахте. Я своих ног не вижу, что уж говорить о тоннеле.

– Люди что, правда, настолько слепы даже в полумраке? – спросила Лантея, а ее в голосе слышалось сомнение.

– А ты как будто нет! К тому же, тут абсолютная темнота.

– Если бы здесь была абсолютная темнота, я бы так и сказала. Тут есть свет. Вон там решетка на поверхность в паре метров впереди. Мне этого света вполне достаточно, чтобы все разглядеть. А тебе разве нет?..

Профессор остановился так резко, словно уперся в стену. Он обернулся к своей спутнице, хотя совершенно не видел ее во мраке, непроглядном для простого человеческого глаза. Голос его был тих:

– Ты что же это, и правда все здесь видишь?

– Да. И тебя, и тоннель, мох на стенах и даже ту дохлую крысу, что лежит сейчас на твоем сапоге.

Ашарх неосознанно тряхнул ногой, надеясь, что девушка просто пошутила. Но с обуви и правда что-то слетело и с громким всплеском упало в воду неподалеку. Какая гадость!

– Лантея, кто ты такая? Люди не умеют видеть в темноте. И не только люди!