После продолжительной борьбы с пустыней, молодые люди добрались до пескохода. Он внешне был очень похож на паровоз с прицепленным вагоном. На его железные колёса были одеты резиново-металлические ленты, напоминающие гусеничный трак танка. Вся конструкция была усыпана золотой пылью и её изначально чёрный цвет, терялся в этой жёлтом мерцании.

На подножке вагона их ждал Ал. Он помог втянуть девушку на платформу и втолкнул ее в вагон.

При входе в вагон Настя запнулась о порог и рухнула на пол. Ал поднял её и усадил на стул рядом с дверью, а затем стянул с её головы сюртук. Будучи человеком не робкого десятка, он всё же немного отпрянул от девушки, едва взглянув на неё. Всклокоченные волосы, слезящиеся воспалившиеся глаза, исцарапанные руки, которыми она била себя в грудь, искривлённый открытый рот, из недр которого при каждом ударе вырывалось маленькое облачко золотой пыли – превращали девушку в злую сказочную ведьму, почти побеждённую положительным героем.

– И даже умный человек, на самом деле лишь безумец, – негромко пропел Ал известную песенку, выражая Франсу своё мнение о происходящем.

– Но даже вдруг сойдя с ума, я всё равно приду на помощь, – ответил ему Франс словами из той же песни, закрывая входную дверь.

– Я добрых дел обычный мастер…, – продолжал напевать Франс, снимая шляпу и гогглы.

– Мастер, не время петь, – оборвал его Ал, жалея, что вспомнил эту песенку. – Решил помогать, помогай. Твоя барышня всё ещё задыхается.

Франс будто опомнился и побежал вглубь вагона, за водой и медикаментами.

– Обувь! – окликнул его Ал.

– Потом уберу, – ответил молодой человек, доставая из шкафчика пузырек и жестяную кружку.

В кружку он набрал воды из герметичного чана, стоящего рядом, и накапал в неё розовой эссенции из пузырька. Тем временем Ал снял свою куртку, шапку и платок с гогглами. Всё своё обмундирование он аккуратно опустил в большую корзину, куда до этого уже отправил сюртук Франса. Настин кашель не прекращался, глаза невероятно чесались, их было сложно открыть, но и закрыть их было невозможно. От постоянного моргания становилось только хуже. Капилляры лопались, затягивая белки красным цветом.

– Пейте большими глотками, – Франс вложил в руки девушки кружку. Настя попыталась отпить, но кашель выплескивал всю воду обратно. На помощь пришел Ал и, чуть ли не силой, влил в захлебывающуюся девушку все содержимое кружки. Першение прошло, но в легких и по всей гортани осела золотая пыль и дышать было сложно. Настя жадно хватала воздух, забывая выпускать его обратно. Франс принес еще воды с микстурой. В этот раз девушка выпила самостоятельно, но с небольшими перерывами.

– Её нужно повесить вниз головой и хорошо поколотить, – посоветовал Ал. – Тогда пыль выйдет быстрее.

– Она и так вся в синяках, – возмутился Франс. – Нужно просто положить её на подлокотник кушетки.

– Сама дойдешь? – как-то грубо спросил Ал. Настя попыталась на него посмотреть пренебрежительным взглядом, но проблемы с дыханием и жжение кожи вокруг глаз превратили её надменный взгляд в жалобно-моргающий. Ал, словно издеваясь, ответил девушке прямым немигающим взглядом полного равнодушия. Франс тут же решил вмешаться и прекратить эту баталию взглядов с заранее известным победителем. Он помог девушке переместиться на кушетку, стоящую у ближайшего окна справа. Затем принес еще воды с микстурой. Его компаньон в это время тщательно обтёр мокрой тряпкой сапоги, брюки и ножную сумку, снимая с них золотой слой. Затем смочил чистое полотенце в тазике с водой и вытер лицо, избавляя лоб и брови от золотого налёта. Наконец он снял со стены складной стул и сел напротив кушетки.