– Я тоже хочу понять, что я здесь делаю, – призналась Настя. – И как мне вернуться домой?

– Домой куда? В неправильный мир? – ехидно спросил Ал.

Он сидел на стуле напротив и с подозрением осматривал девушку. Настя чувствовала это и даже пару раз пыталась сыграть с ним в гляделки, чтобы он смутился и отвёл взгляд. Не удивительно, что ей это не удалось, зато она смогла рассмотреть этого ворчуна. Его густая борода закрывала большую часть лица и была такого глубокого черного цвета, что мелкие золотые пылинки, застрявшие в ней, походили на одинокие электрические фонари, безуспешно пытающиеся осветить окружающую их бездонную тьму. Такими же бездонными были его миндалевидные глаза. Казалось, что через них можно увидеть всю его жизнь, полную трагедий, ненависти и предательства. По крайне мере так показалось Насте. Мятая рубашка сидела на нём как мешок, прижимаемый к телу подтяжками. Высокие ботинки, хоть и были очищены от пыли, имели сильные потёртости, и глубокие заломы, выше пальцев и у щиколотки. Их прямоугольные носки обращали на себя отдельное внимание: казалось, что туда положили деревянные бруски для усиления удара. К правой ноге была прикреплена вертикальная сумка из грубой кожи. Одним шнурком она крепилась к поясу, другим обвивала ногу.

Несмотря на столь простое одеяние, сидел он с осанкой короля. Это придавало ему ещё более пугающий вид.

– Не стоит вступать с Алом в дискуссии, – заметил Франс. – Если он исчерпает словесные аргументы, то применит свой «аргументированный» взгляд. А это страшнее любых слов. Ещё никто его не выдерживал.

Франс взял небольшой насос с прикрепленным к нему мешком и воронкой. Он поставил прибор на пол, на один из своих золотых следов, воронкой вниз. Пара взмахов поршнем и золотой след исчез с деревянного пола.

– Замечательная вещь, – уже не в первый раз восхищался Франс. – От следа ни осталось и следа.

– Даже зная, что она каторжница, ты всё равно хочешь вести её в город? – спросил Ал, когда Франс поставил аппарат на следующий след.

– Да, и я не намерен сейчас это обсуждать, – ответил Франс, делая вид, что сильно увлечен.

– Потом может быть поздно, – будто сам себе сказал Ал и обратился напрямую к компаньону. – У тебя пара минут на уборку.

Не говоря больше ни слова, Ал вышел в соседнюю дверь, соединяющую вагон и паровоз.

Франс ещё пару минут избавлял пол от следов, затем подошёл к шкафу, достал объемный шёлковый халат с восточными мотивами и протянул его Насте.

– Вам стоит сменить наряд, – сказал он. Небольшой толчок качнул вагон. Пескоход тронулся с места.

– Свою одежду бросьте рядом с корзиной у входной двери, – Франс устоял на ногах. – Я оставлю Вас. Вы сможете переодеться и прийти в себя в тишине и покое. Вам следует прилечь и накрыть глаза платком. Если захотите пить, в чане достаточно воды.

Молодой человек вышел в ту же дверь, что и его компаньон. Настя вновь осталась наедине с собой. Вытянутое вагонное помещение напоминало лавку старьёвщика, с той лишь разницей, что здесь не было ни одной ценной вещи. Хотя сейчас, когда всё помещение заливалось золотым светом из шести окон, все предметы будто обретали позолоту. Это было так странно и нереально, что Настя вновь усомнилась в том, что это происходит на самом деле.

«Какой-то странный параллельный мир, – подумала про себя девушка. – Но в нём есть что-то очаровательное! Главное вовремя выбраться из него и успеть на собеседование».

Настя спряталась за ширмой и стянула наконец свой ужасный наряд. Под ним она обнаружила худое измождённое тело. “ Может я – не я?», – предположения продолжали атаковать, Насте стоило больших усилий отогнать от себя эти мысли. Быстро одеть безразмерный халат не получилось. Девушке пришлось повозиться, чтобы хорошо обмотаться этим полотном. Развязать шнурки на сандалиях Настя так и не смогла.