Стада нужно было разделить. Всех овец пересчитать. Спорных животных выводили на общий суд — были такие, у кого клеймо некачественно нанесли или хозяин слишком был занят и не пометил. А может, и вовсе хотел сэкономить на налогах: ведь если нет клейма и записи в учетной книге, то овца фактически пасется на лугах, принадлежащих керу, бесплатно. Пока не обнаружат.

Все это порождало склоки между овцевладельцев, а ведь ещё нужно оценить ущерб, нанесенный собственности кера, то есть садам. Дядя должен был задержаться надолго.

Впрочем, время терять я не стала, мало ли, вдруг переоценила желание родственника контролировать свою новую собственность. Вдруг Соэр надоест дяде своими стонами, и его отправят обратно. Нет, рисковать было нельзя.

— Приятного дня, — пробормотала я, вставая из-за стола.

Алика смерила меня внимательным взглядом, поджала губы и со вздохом все же соизволила произнести:

— Так и быть, я помогу тебе подготовиться к приезду жениха. Тебе не придется краснеть перед Имрико из-за своей неухоженности, я все возьму в свои руки. Раз уж твоя мать…

Я скрипнула зубами — любые упоминания того, что мать меня бросила, бесили. Плакать я перестала еще в детстве, чувствовать себя брошенной тоже. Отец делал все возможное, чтобы в моей жизни не было пустоты, а еще он всегда говорил, что в нашей разлуки нет ничьей вины. Бывает такая ответственность, которая превыше семейного счастья.

С возрастом я могла бы начать сомневаться, задавать вопросы: правильно ли отец понимал это самое «семейное счастье». Вот только зачем ранить самого родного человека? Да и верить в то, что мать к нам вернется, было проще, чем ссориться с отцом на этот счет или доводить себя сомнениями.

— Я пока не приняла решение насчет свадьбы, — отрезала я, резко задвигая стул. Алика возмущенно закашлялась, прижимая платок к губам.

— Сестры Мирны? Ты с ума сошла? — она вскрикнула. — Хочешь потратить свою жизнь на…

— Бескорыстное служение другим, да, — я смиренно сложила руки на груди. Правда, выражение лица меня все равно выдавало — сложно спрятать гнев. Так что Алика усмехнулась:

— Кажется, служение не так тебе и по нраву.

— А Имрико что, чем-то лучше? — я фыркнула и развернулась к выходу из столовой. Алика догнала меня у выхода, сжала пальцы на предплечье и зашипела на ухо:

— Зачем тебе голова дана и симпатичное личико, Ханна, зачем тебе характер и деловая хватка? Главная кера Имрико уже немолода. Улыбнулась бы ей, подала настой, поговорила на темы, которые старушку интересуют, втерлась в доверие, стала бы самой лучшей дочерью. Ей-то небось надоели сыновья да их безропотные и безмолвные жены. А с мужем еще проще — где согласиться, где подчиниться, а где жалостью надавить. Поместье стало бы твоим!..

— По своему опыту знаете, кера? — я выдернула руку из ее хватки.

— Глупая, не видишь своего счастья, — она выдохнула и снова выглядела высокомерно и холодно. — Вечером дашь ответ своему керу, что согласна на свадьбу. Завтра начнем подготовку.

Я ничего не ответила, просто развернулась и ушла. Я уже знала, что некоторым людям бесполезно что-то доказывать, они настолько уверены в своей правоте. Но свой выбор я сделаю сама: будет он счастливым или нет — все равно, главное — это должно быть мое решение.

У входа в мое крыло меня уже ждала Савэ. Она мне быстро поклонилась и пропустила вперед, да только за закрытой дверью не я ей командовала, а она — мной.

— Быстрее моя кера, быстрее. Уборка вот-вот должна начаться… А жена вашего дяди любит стоять за спинами слуг и указывать, где и что не так. Только начинает она с кухни, так что как раз все успеется…