Ладно, успеем. Жизнь длинная.

ПУНКТ ДЕВЯТЫЙ

Не пытайтесь подкупить ведьму

«Вы можете быть приветливы, честны и добры.

А возненавидят вас за кривые зубы».

Народная мудрость.

Случаются в неблагодарной чародейской практике маленькие радости.

– Слава, я на втором этаже прекрасно отсижусь! – верещал Лис, которого я заталкивала в погреб. – Да перестань ты, ну, будь человеком!

– Ага, побудешь с тобой человеком. Местные ну очень любопытные. Услышат скрип какой, и всё, конец нам, – отвечала ему и красноречиво показывала на дверь. За той уже перешептывались страждущие.

В итоге Лиса я внутрь запихнула и прикрыла крышкой, отрезая пути к бегству. Снизу донесся удар и тихая ругань, потому как варрен слетел со ступенек и, судя по всему, приземлился в гору картошки.

День был долог, а болячки унылы.

Когда последний страдалец получил целительное зелье, я вновь отправилась к князю. У арочных дверей никого не отыскалось. Странно, стражники денно и нощно берегут покой княжеской особы. Да, они не без грешка – по очереди упиваются в харчевнях. Но с поста не уходят. А нынче – ни одного.

Дом опустел. Обычно гомонящий, теперь он наполнился безмолвием. Исчезли слуги, не суетилась Ельна. Я, оглядываясь точно ворюга, прошмыгнула к лестнице. Провела ногтями по перилам, меж которыми извивались вырезанные в дереве ящерицы. Всегда засматривалась на тех, но боялась показаться деревенской дурочкой и потому не щупала.

Покои Всемила находились в правом крыле, и я там была единожды, мельком и исключительно из-за неумолимого любопытства. Приличным барышням, как известно, не подобает видеть опочивальню малознакомых мужчин.

О, в коморке стражников кто-то перешептывался.

Значит, прохлаждаются, пока всякие сомнительные личности (это я о себе) лезут в княжеский дом? Ай-ай-ай, как нехорошо. Я просунула нос в щелочку между створкой и стеной.

Писклявый голос трусливо вопрошал:

– Нет, но вдруг?! А если нас обвинят?

– Ты подливал ему в пойло яд? – резонно заметил второй голос. – Ты для них кто? Блоха на шкуре государственных интрижек, тьфу.

– Но жалко ж… Кто будет… ну… управлять тута всем? – пролепетал первый.

– А смысл жалеть? Он тебе чего хорошего сделал? – грубым басом вклинился третий стражник. – Родители посадили на хлебосольное местечко, так он погнал одних, другим жалование сократил в треть. Зато сам жирует, перепелок трескает, пока мои дети с голоду пухнут.

– Но помрет жешь…

– Не бери слишком многое на себя, – напирал второй дружинник. – Помрет – не помрет. Дело богов, не наше.

Третий согласно промычал. Писклявый стражник никак не унимался.

– Нельзя так…

– Как? Князей, что ль, не знаешь? Нового посадят. Такого же!

– Но Всемил… – Первый дружинник вздохнул.

– Да заладил ты! – Раздался глухой удар кулака о, предположительно, столешницу. – Всемил, Всемил! Он тебе кто, брат родной? Нашел, кого жалеть. Если жалостливый такой, то вали отсюда. Нет – не спорь. Все стражники против, значит, а один ты нюни пускаешь!

У меня непроизвольно приоткрылся рот. Неравнодушие к чужим тайнам точно доведет до могилы. Что складывалось из рваных обрывков беседы? Намечается переворот? Нет, не может быть! Ерунда.

Но ни одного дружинника, кроме этой троицы, не было видно, в поместье царила тишина. Близилась ночь. Коленки задрожали и подломились, будто хрупкие веточки.

По ступеням я взбиралась целую вечность. Вломилась в спальню и прикрыла за собой дверь. Князя я застала за чтением книги. Он попытался удивиться, но я предостерегающе приложила палец к губам.

Князь поднялся из-за стола, отложив увесистый том в золотистой обложке. Одет он был в длинный халат с вышитым на синеватой ткани гербом княжества. По всей видимости, готовился ко сну и не подозревал о жутких рассуждениях собственных стражников.