Мы с братом до сих пор смеёмся, когда вспоминаем свою мать. Мокрой тряпкой она гоняла нас всё детство, когда мы не мыли полы по углам или под кроватью. Мы знаем, что кончик мокрой тряпки бьёт хлёстко и больно, поэтому и умели хорошо мыть полы, каждый в своей комнате. А ещё – заправлять кровать, мыть свои ботинки вечером, убирать и мыть за собой посуду. И при этом мы искренне любили своих родителей. Я не утверждаю, что треснуть со всей дури по затылку, да ещё в раздражённом состоянии, – это правильно. Но затрещина всё-таки даёт хороший результат в воспитании и как метод является очень эффективной. Я уже и не помню, за что, но мой добрый отец однажды поднял меня за шиворот и сильно встряхнул, так что казалось – у меня голова оторвётся. То, что есть слово «нельзя», я понимаю до сих пор. Нас с братом Сергеем воспитывали строго, как мальчиков, а вот старшую нашу сестру Надежду родители воспитывали в режиме вседозволенности. Наверное, поэтому (а может, из-за чего-то другого) ожидаемого результата родители от неё не получили. С моим родительским воспитанием, как оказалось, можно жить даже среди детей-зверьков в детском доме-интернате. Я пришёл в интернат уже подготовленным к взрослой жизни и социально адаптированным к той жизненной среде, в которую попал.

По прошествии своих долгих лет с полной уверенностью могу утверждать – дети должны жить и воспитываться в семье, а не в каких-то домах ребёнка, в интернатах и тем более – в детских домах. Дети должны воспитываться в полной семье, в любви и согласии, среди своих родителей, братьев и сестёр. Конечно, это идеальные условия и идеальная среда для воспитания, но даже если это не вполне благополучная среда, то всё равно в семье больше пользы, чем во всех этих детских домах с их показным воспитанием. Из 98 человек, проживавших в детском доме, я знаю человек десять, из которых что-то получилось в этой жизни. У остальных судьба закономерна – алкоголь, воровство как средство для проживания, потом наркотики, следственные изоляторы, лагеря общего, строгого, усиленного режима, тюрьма, поножовщина, смерть. Смерть – как итог завершения их жизни. Ну или вся жизнь, которая хуже смерти. Я тоже получил нехорошую прививку от среды, в которой жил. Получил на всю жизнь плохие качества: агрессивность, мстительность и злопамятство. И пусть всё это в прошлом и я стал другим, но иногда, на подсознательном уровне, при анализе моих действий и поступков ловлю себя на мысли – эти плохие качества, словно бактерии и вирусы, остались во мне. Они просто находятся в неактивном жизненном режиме. Тогда я твёрдо понял для себя, что не хочу жить в таком обществе. И надо уходить, бежать без оглядки от того, что увидел, познал в этом недобром, озлобленном обществе. Примеры, в какой общественной системе живёт брошенный ребёнок, расскажу немного позже: и про Виталика, и про то, как меня на спор (при моём предварительном согласии) к полу гвоздями прибивали. Это позже.

А тогда, после окончания 10-го класса, я сильно захотел изменить свою жизнь. Боялся, если не получится поступить в институт, то придётся возвращаться в ту среду, в которой жить не хотел. Я поставил себе цель изменить свою жизнь. В этом желании у меня был сильный, влиятельный и очень деятельный сторонник – моя мама. У неё было какое-то маниакальное желание и уверенность, что именно из меня получится то, о чём она мечтала в своей жизни. Правду же говорят – именно мать рожает и воспитывает для себя сына как мужчину мечты всей своей жизни и как идеал.

Цель была поставлена, но, наверное, только моя мать Наталья Алексеевна знала, как её надо осуществить. А может, и не знала, но очень этого хотела и мечтала увидеть меня инженером и начальником. Она, кстати, это увидела, но и об этом тоже позже. И тут тебе в качестве напутствия простые дежурные слова: «Чтобы дойти до желанной цели, нужно просто начать двигаться к ней». Примерно так же говорит китайская мудрость – чтобы преодолеть путь, надо сделать первый шаг.