– Сволочь. – Я оттолкнула руки и ушла под навес – спать.

– Я знаю, – догнал меня тихий равнодушный голос.

Не разговаривать с единственным на несколько верст человеком было невозможно, я сдалась к полудню, потроша очередного зайца. Чувствую, зайчатины я наемся на всю жизнь вперед. Этого колдун убил стрелой, выпущенной из короткого лука, которого у него раньше не было. Также я заметила, что после вчерашней отлучки вещей у него заметно прибавилось. Особенно странно среди походной утвари выглядели книги.

– Откуда ты привез вещи?

– Не бойся, никого на большой дороге я не грабил.

– Просто интересно.

– Оставлял у одной знакомой, а она резко расхотела водить со мной знакомство, пришлось забрать вещи.

– Интересно, почему это? – спросила я у ободранного зайца. Без головы он странно напоминал кошку, только очень уж мускулистый.

– Места много занимают.

Он дождался, пока я сброшу мясо в котелок и налью воды, и позвал к центру поляны.

– Мечом владеешь?

– Да, – кивнула я. Больше вопросов Майорин не задавал, бросил в меня обструганной палкой (вот что он все утро ковырял!).

– Многих в схватке настигает азарт боя, боевая ярость. Знакомо?

– Ну?

– Не нукай, не запрягала. Забудь. Ты должна мыслить трезво, противник не даст тебе времени постоять и загнать исток подальше. Нападай!

Я примерилась к палке, подбросила ее в руке, приноравливаясь к весу. Отлично выструганный меч, без финтифлюшек, без эфеса, но сбалансированный, как полагается. Шаг вперед, не совсем вперед, чуть скользя, чуть влево. Еще один. Он не стал ждать, мелькнул и оказался у меня перед носом, я с трудом отразила удар.

– Нечестно!

– Да ты что? – передразнил меня колдун. Он злил меня, как не злил никто, бросаясь обидными оскорблениями. Инстинктивно чувствуя мои больные места, мужчина метил именно в них. Палки глухо стучали друг о друга.

Раз за разом я валилась на землю после очередной подножки и вставала.

На упрямстве, на силе воли, на упорстве… но следующей будет злость. Именно к ней вел меня колдун, именно для этого устроил поединок. Хотя поединком назвать это было сложно. Я думала, что хорошо владею мечом, оказалось, не владею вообще. Я чувствовала себя щенком, который скачет вокруг взрослого пса, изукрашенного шрамами былых драк. Щенок наскакивает, пес лениво отталкивает его лапой, иногда позволяет цапнуть мелкими – молочными – зубками за большое изорванное ухо. Но не больше. Щенок злится, рычит, а пес все отталкивает его лапой.

– Всё, хватит. – Майорин бросил палку на землю. – Мое почтение, в бою ты не злишься. Слишком плохо дерешься.

– Что? – Я палку отпустить не успела, метнула в него, не сомневаясь – этот отобьет. Ошиблась, он ее развеял в локте от себя.

– Как там наш зайчик?

– Зайчик? Зайчик! – К котелку я опоздала. Зайчик почернел и годился только на удобрение.

– Ну вот, и готовить ты не умеешь! – расстроенно протянул колдун.

– Это из-за тебя! Если бы не ты со своим дурацким боем, я бы про него не забыла!

– Не думал, что ты так долго протянешь. – Майорин достал хлеб и остатки сыра. – Следующего будешь сама стрелять!

– Тогда ты рискуешь загнуться от голода, – мстительно сообщила я, ковыряя ножом сгоревшее мясо в надежде найти хоть что-то съедобное.

– Ты не умеешь стрелять?

– Умею, но отчего-то всегда мимо…

– Тогда рыбу будешь ловить. – Я лишь развела руками. Рыба у меня не клевала, а стоило осенью пойти за грибами, они будто втягивались в почву, дожидаясь моего ухода. Майорин буркнул, что я ни на что не гожусь, и протянул мне сыр. К нашему счастью, поставить на огонь котелок с водой для взвара я не успела.

Минуло еще четыре дня. На второй я узнала, что колдун умеет смеяться – мы допили самогон, и я выболтала историю с назначением Филиппа учителем мальчишек-десятилеток. На третий он смешил меня, оказавшись отменным рассказчиком. Майорин поведал мне байку про вирицких стражников, написавших рапорт по «мутному» трупу, который отловил один сознательный житель в городской речке. Беда была в том, что убивали в Вирице не реже, чем в любом другом городе. Совсем уж кровавые дела списывали на теневых, коих с закатом выползало великое множество. Но вот утопленников и «выпавших» из окна старались отрядить в разряд самоубийц и случайных происшествий…