– Перестаешь чувствовать боль – исток просыпается. – Он резко хлопнул меня по плечу, на рубашке осталось красное пятно. – Это первый звоночек.

– А может, дело в самогоне?

– Опьянение хмелем и опьянение силой порой схожи. Ты мало выпила, пей еще. – На плечи мне рухнула моя собственная куртка. Я подняла голову, колдун хитро прищурился. – Еще не хватало простыть.

Как ни странно, он оказался отличным собутыльником. Не рвался изливать душу, не требовал этого от меня, а когда иссякла одна фляга, колдун достал следующую. Злить он меня не пытался, подкалывал, порой задевая за живое, но не специально. А я все пыталась докопаться до ответов, которые он не давал.

– Откуда ты так много знаешь про истоки?

– Нахватался.

– Слишком ты много знаешь для нахватанности.

– Не путай, девочка. – Я скривилась, но промолчала. «Девочка» мне не нравилась чуть меньше «девки». – Ты не знаешь ничего, я знаю немного.

– И что же ты еще знаешь?

– Почти все истоки сходят с ума. Чувствуешь сладкий вкус безумия?

Я помотала головой, чувствовала только, что хмель опутал меня с головы до ног. Колдун сидел, облокотившись на одну руку. Смутившись, я опустила глаза. Я росла среди колдунов и воинов, кто-то был благороден до тошноты, кто-то, наоборот, славился излишним цинизмом, нисколько этого не скрывая. Многие были сволочами или любили скабрезностями загнать девок в краску, а частенько не только девок. Но никого похожего я не встречала. Что-то было в нем иное, будто действительно он не понаслышке знал вкус безумия.

– Ты поехал в Мыльняки. Почему?

– Мимо проезжал.

– Вот и проезжал бы дальше. Ты же послал смотрящего, ему это не шибко понравилось, может и в Инессу написать.

– Пусть пишет. – Колдун запрокинул голову и сделал несколько долгих глотков. Меня передернуло. Фляга вновь сменила хозяина. – Мне все равно.

– Это я уже поняла. Не поняла почему?

– Хм… Если бы он мог меня проклясть и тем испортить мне жизнь, я бы, наверно, заволновался. А так, ну поворчит старичок, помянет меня недобрым словом, накатает кляузу в Инессу, а дальше что?

– Сказал бы, что собираешься заехать.

– Я не собирался, – спокойно сказал он. И я поверила. Он и вправду не собирался заезжать, плевать он хотел на задание, плевать хотел на село. Но он заехал. Зачем? Я пристально всмотрелась в блеклые глаза.

– А ты не такая сволочь, как кажется на первый взгляд.

– Деточка, ты опьянела! Вот тебе и мерещится всякое.

– Не называй меня деточкой!

– Девкой?

– У меня есть имя!

– Ах да. Совсем забыл! – Мне захотелось съездить по нагло усмехающейся роже. Колдун этого и добивается, вспомнила я. Но как-то смутно вспомнила. – Дочка Владычицы не может быть девкой! Извините, милая сударыня, но на колдунью вы похожи больше! Нет, не на колдунью… на кого же? Точно, на девку.

Самогон внутри вскипел. Я сузила глаза, вскочила, желая ударить, заткнуть ему рот. Ярость окутала сознание багровой пеленой, застилая ленивые мирные зеленые плети хмеля.

– Наконец-то! – довольно выдохнул Майорин. – А теперь заставь его уйти обратно!

– Иди к бесу!

– Спокойно. Тихо. Давай, Айрин, ты сможешь. – Мое имя подействовало будто отрезвляющая пощечина. – Ты сильнее своего истока, это же только часть тебя, неужели ты не сможешь ее подчинить? – Голос ложился третьим слоем пут. – Ты же можешь владеть рукой или ногой. Это тоже часть тебя.

Напряжение достигло предела. Я больше не злилась, но внутри все содрогалось – будто кипела кровь. Исток отпустил меня, отошел назад. Подвели ноги, будто исчезли. Колдун поймал, меня продолжало трясти.

– Молодец. Ты смогла… – Пощечина вышла слабой, но Майорин, кажется, опять удивился.