Правая рука замерла. Нож, который должен был перерезать мягкое незащищенное горло, замер. Я знала, что делать. Знала малейшее движение…

Он резко выгнулся назад, будь я на пядь выше, он угодил бы мне затылком в лоб. Но я успела нырнуть вниз, извернувшись лаской, отпрыгнуть назад.

Я ждала крика. Он молчал, велика ли угроза – девка, не решившаяся его убить. Ухмылка вышла мерзкой, масленой.

Пятиться долго не вышло, на седьмом шагу меня встретила поленница, сложенная вдоль забора. К оружию мужик не притронулся, решил взять голыми руками. Я зло смотрела на противника, хотя злилась на себя. Сколько раз я раздумывала над тем, как придется забрать чужую жизнь, но не так. Не со спины.

Девка глупая, прав колдун. Предупредила, называется. Исток зашелестел внутри пеплом, который разносит ветер. Голову и руки залил жар, ставший за несколько дней привычным. Что бы сталось со мной, не встреть мы Майорина? Или ничего? Знала ли моя матушка, как вести себя с пробудившимся истоком, может, и ее не взял бы соблазн испить чистой силы?

Везение ли? Рок? Я сплела руки ладонями наружу и изо всех сил толкнула вперед воздух. Зашелестела земля, зашумела листва на старой вишне, срываясь с веток. Противника сбило с ног. Остаток двора я пролетела, будто исток гнал и меня, захлопнула дверь перед удивленным недоумевающим лицом. Засов задвинулся, чуть скрипнув в пазах.

В зал я ввалилась красная, растрепанная, тяжело дыша.

– А ты говорил, что схватил ее. – Ни один мускул на лице не дернулся. – Видно, девку спутал, они, знаешь ли, все чем-то похожи… Коса, грудь…

– Как? – перебил колдуна Рон.

– …попа, – закончил Майорин.

Немногочисленные посетители, затихшие было, ожили, засмеялись.

– Значит, по добру ты не пойдешь?

– Не пойду, – согласился колдун, хрустнул костяшками пальцев, разминая руки. – Мне и здесь хорошо.

– Тогда – взять его! Я наместник переправы, приказываю тебе сдаться. Это последний раз, Майорин. Слышишь!

– До наместника дослужился? Думал, эту должность твоему брату пророчили, тоже по наследству перешла? – Рон побелел. – Смотрящего пригласите. Без него с места не сдвинусь.

– Девку в поруб.

– За что? – опешила я.

– За вооруженное нападение на ратного.

– И какое у нее было оружие? – уточнил колдун.

Я осмелела и прошла через зал, села рядом на скамью, предательское желание нырнуть ему за спину пришлось задавить в зародыше.

– Боевая коса, – съязвила я.

– Ты его придушила? – Колдун улыбнулся.

– Никогда!

В дворовую дверь заколотили.

– Иди проверь, – кивнул Рон одному из ратных.

– Она меня с ног сбила чародейством, колдунья! – ткнул в меня пальцем ратник, стерегший кухонную дверь.

– Взять под стражу, руки связать! – приказал Рон. Я почувствовала, как горят ладони. Майорин тронул меня за плечо.

– Держи исток, – шепнул он одними губами. И уже громко сказал: – Не трогайте девку, я сдамся.

– Хорошо, – не слишком доверчиво согласился Рон. Колдун встал и покорно протянул ратному руки, я узнала веревку. Такими вязали мальчишек, заставляя их почувствовать себя лишенными силы. Сплетенная из конопли с серебряными заговоренными цепочками, она резала запястья. Но самое важное здесь нельзя разглядеть невооруженным взглядом: асбестовое волокно глушило силу, поглощая ее.

– Майорин?

– Возьми лошадь и отправляйся в Инессу, Айрин, – спокойно сказал колдун.

Его увели, а я, к своему стыду, сидела как прибитая к скамье и тупо таращилась в одну точку. Меня Рон не тронул, только презрительно фыркнул, когда проходил мимо, и добавил напоследок:

– Вас, колдунов, на цепи держать надо, пользы от вас никакой, только вред.

Очнулась я от голоса трактирщика: