– Мой муж настолько увлечен pour les différents livres ennuyeux31, что совсем позабыл обо мне, – обиженно молвила молоденькая графиня, надув губки.

– Голубушка, – ласково поглядев на Елизавету Алексеевну, сказала Наталья Андреевна, – вам придется с этим смириться, как я смирилась с увлечением моего мужа de cartes à jouer et géologiques32.

– Моя дорогая, – возразил было граф Орлов-Денисов, – но геогнозия более безобидное увлечение, чем, скажем, карты. N’est-ce pas?33 Кстати, милостивые государи, я припомнил одну очень увлекательную и страшную историю…

– Дорогой граф! – буквально взмолился князь Безбородский, красивое лицо которого исказила мученическая гримаса. – Прошу вас, дайте Сергею Александровичу окончить свой рассказ. Любопытство мое мучительно!

– Господа, господа! – воскликнула Наталья Андреевна, призывая всех присутствующих к молчанию. – Давайте не будем больше томить князя, отвлекая графа своей болтовней. Сергей Александрович, голубчик, поведайте же, наконец, о том человеке и тех событиях, о которых вы хотели нам рассказать. Nous vous demandons!34

– Не смею длить ваше неведенье, – слегка поклонился граф Акусин, бросив недовольный взгляд на жену. – Я закончил на том, что обнаружил свиток, а подпись, стоявшая на документе, заставила меня придвинуть поближе свечу и аккуратно развернуть его. Как я уже сказал, чернила выцвели, и прочесть такую рукопись с первого взгляда показалось задачей невыполнимой. И если бы не подпись дьяка Макарьева, я бы не стал прикладывать столько усилий ради его расшифровки.

– А чем был известен этот дьяк? – полюбопытствовал граф Орлов-Денисов, который испытывал крайнюю скуку в обществе гостей своей жены. Но так как этим вечером он уже и так изрядно проигрался и после ухода гостей его ожидал неприятный разговор с супругой, то приходилось сидеть и слушать «небылицы» (как он считал) этих людишек, ничего не смыслящих в карточных играх, а уж тем более в минералогии.

– Да, Сергей Александрович, – поддержала мужа графиня, – не соблаговолите ли нам объяснить, чем так знаменит дьяк… Макарьев. Так вы его назвали?

– Avec plaisir, la comtesse35, хотя боюсь докучать вам своими речами, – с поклоном согласился граф Акусин. – Этот дьяк был чуть ли не правой рукой царевны Софьи. Но не это главное: он был злейшим врагом дьяка Захарьина и его теории о существовании некой Либерии…

– Постойте, постойте! – прервал его князь Безбородский. – Не тот ли это дьяк Захарьин, написавший трактат, в основу которого лег его вещий сон? Как же он называется?..

– «Сказание о неведомом», – подсказал граф Акусин.

– Да, да, точно, – подтвердил Никифор Андреевич, хлопнув рукой по колену. Князь Безбородский находился в крайней ажитации. Обычно строгий, даже осуждающий взгляд голубых глаз сменился лихорадочным блеском, а морщинистые щеки залил яркий румянец. Гости смотрели на него с большим удивлением, ибо в таком состоянии видели его впервые.

– Чем же так знамениты этот дьяк и его работа? – осведомился граф Лунин, до того молчавший.

– Как, вы разве не знаете? – изумленно посмотрев на него, спросил Никифор Андреевич.

– Признаться, я не большой любитель древней истории, – пожал плечами Иван Дмитриевич.

– Зато большой любитель дамских салонов, – пробормотал граф Орлов-Денисов, питавший к графу Лунину неприязнь из-за его дружбы с графиней. И если бы Иван Дмитриевич не был обласкан Императором Николаем I, хозяин уже давно бы нашел повод указать графу на дверь.

– Mon cher, голубчик, вы слишком несдержанны… Я, например, тоже не знаю ни о каком дьяке. Éclairez nous, s’il vous plaît