– Согласен, – ответил Морген.

– Мне нужна одежда получше, – сказал Вихтих.

Морген сотворил из пустоты мешочек с монетами и бросил его на стол.

– И последнее, – произнес фехтовальщик, убирая деньги. Золото приятно звякнуло в кармане. – Штелен.

– Что насчет нее? – спросил Морген.

– Она рассердится. И Бедект бросил ее так же, как и…

«И меня. Он бросил меня».

Вихтих был не в силах произнести это вслух.

– Она рассердится, – закончил он.

– Ты боишься ее.

– Конечно, нет, – соврал Вихтих, – но она может доставить тебе много неприятностей здесь, в Послесмертии.

– Я – бог, – сказал Морген. – Она – просто клептик.

«Просто клептик?»

Мальчик был идиотом, но Вихтиха это не касалось. Она застрянет здесь, в Послесмертии, а он будет жив. Отказываться от идеи отбить у нее Лебендих было почти физически больно, но это выглядело достаточно честной сделкой.

– Ты примешь меры, чтобы отвратительная сучка не погналась за мной?

– Конечно.

– Тогда я сделаю это, – сказал Вихтих. – А ты действительно можешь это сделать? Ты можешь вернуть меня к жизни?

– Я – бог.

– Разве нет каких-нибудь правил на этот счет?

– Все верят, что некоторые – избранные – души могут вернуться из Послесмертия, чтобы завершить незаконченные дела.

Что ж, очевидно, Вихтих был особой избранной душой, и ему еще предстояло выполнить свое предназначение и стать Величайшим в мире фехтовальщиком. В словах юного бога был смысл.

– У Бедекта есть фора, – сказал Морген.

Его опасения насмешили Вихтиха.

– Найти его будет нетрудно. Для этого достаточно заглянуть в первый попавшийся бордель. Если же его там не окажется, я пойду на хруст его коленей.

– Я до сих пор не вижу причин, – сказал Морген.

«Что, черт возьми, это может значить?»

– Я знаю, – ответил Вихтих.

– Причины имеют значение. Или должны иметь. Особенно для бога.

Крайне озадаченный Вихтих, тем не менее, продолжил подыгрывать ему:

– Так и есть.

– Каждое решение, которое я принимаю, может лишить кого-то шанса на счастье или лучшую жизнь. Или на искупление.

– Это все сказки, – Вихтих решил, что наконец-то нащупал нить беседы и может извлечь из нее что-нибудь полезное. – Счастье – это поцелуй красивой девушки, которая ушла раньше, чем ты им насладился.

Он заметил румянец на щеках мальчика. В отличие от любой другой серой души здесь, бог расцвечивал мир своими чувствами.

– Искупление – это сладкая ловушка или розга, алая от крови с твоей спины. Все зависит от того, кто ее держит, и чего те, кто ее держат, хотят от тебя. Тебе, как богу, стоит научиться быть и тем, кто хлещет, и тем, кого хлещут.

Морген покраснел и нервно посмотрел на него. Мальчик выглядел так, словно Вихтих небрежно бросил ему в лицо неудобную правду. Вихтих попытался вспомнить, что сказал, но он в тот момент сам себя не слушал. Он выбросил эту мысль из головы.

«В этом нет ничего удивительного. Откуда парню еще почерпнуть житейской мудрости, кроме как из бесед со мной».

– Я думаю, что причины, по которым люди что-то делают, должны иметь значение, – сказал Морген. – Может быть, если бы я знал эти причины, я бы принял другие решения.

– Учитывать прихоти и потребности других при принятии собственных решений – глупо.

– Я все еще верю в искупление.

Вихтих рассмеялся:

– Ты можешь быть богом, но ты все еще наивный маленький мальчик.

Морген откинулся на спинку стула:

– Убей Бедекта. Я дам тебе все, что ты заслуживаешь.

Гнилое сердце вырежь из груди

И ощути любви остывшей вздох.

Покоя нет, хоть чувства укради:

Смерть заживо настигла, дух усох.

Хальбер Тод, поэт-котардист [2]

Штелен ехала в Зельбстхас бок о бок с Лебендих Дурхдахтер. Пришлось прожить целую жизнь, полную убийств, воровства и безответной тоски, и умереть, чтобы найти хоть какое-то тепло.