«И если мне удастся все же заманить его в какое-то другое место, там я буду слеп».

Нахт не видел никаких других возможных будущих. Тот вариант, который он видел, действительно мог быть единственным – или же нет, – но в этом будущем его ждало все, что он только мог пожелать. Что его по-настоящему пугало – что он не мог заглянуть дальше. Ему казалось, что он сломя голову мчится к непроницаемой стене тумана.

«Это будущее ломает Моргена, так что я рискну броситься в неизвестность».

В конце концов, все остальные так и жили – не в силах заглянуть даже на несколько минут вперед. Он тоже сможет. Хотелось бы, конечно, увидеть момент, когда юный бог сорвется с нарезки.

«Это должно случиться где-то рядом с тем крестьянским домом».

Нахт подождет. Когда Морген лишится контроля над своим разумом, Отражение выхватит его из слабеющих рук одержимого мелкого засранца. И он применит силу Моргена по назначению. Разложение и хаос, смерть и разрушение. Таков естественный ход вещей. Чистота и совершенство долго не живут. Теократия Моргена была обречена. Нахт был всем, чем не был Морген; на этом фундаменте Геборене простоит долго. Уж он об этом позаботится.

«Когда я стану настоящим, когда я заберу у Моргена все, что у него есть, и присвою себе, меня ничто не остановит. Ни один бог или зеркальщик не встанет у меня на пути».

Убитые вами будут должны служить вам в Послесмертии. Соберите под своим началом армию мертвецов, ибо вас не ждет ничего, кроме бесконечной войны.

Кредо Воина (версия Фершлингеров)

Последствия опрометчивых решений, которые Вихтих принял при жизни и после смерти, гнали его на восток. Он мчался в Зельбстхас, вотчину Геборене Дамонен и бога, который его убил, опережая последствия своего последнего необдуманного решения лишь на самую малость – и расстояние это неумолимо сокращалось.

Лошадь Вихтиха, серая кобыла спокойного норова и отсутствующего интеллекта, все время поворачивала морду назад, словно бы для того, чтобы заглянуть себе за плечо и убедиться, что Штелен там нет.

– Все в порядке, – сказал Вихтих, похлопывая ее по шее. – Мы оставили мерзкую шлюху в Найдрихе.

Он оглянулся через свое плечо, чтобы убедиться, что она не крадется где-то рядом. Ничего, напоминающего уродливую воровку, он не обнаружил, но она была клептиком такой силы, что он бы ее не заметил под собственным носом. Даже странно, что она не крутилась нигде поблизости, когда Бедект сказал ему ехать в Зельбстхас. Неужели они, наконец, освободились от этой кровожадной суки? Мысль, что он понадобился Бедекту для воплощения в жизнь его плана (каким бы тот ни был), а Штелен – нет, грела Вихтиху сердце, как маленький горячий уголек. Она там сейчас рвет и мечет, наверное. Мысль о ее бессильной ярости раздувала тот уголек в его сердце в жаркое пламя удовлетворения. Он хотел, чтобы она была здесь, тогда бы он мог насладиться еще и тем, как ее перекосит при его довольном виде.

– Как думаешь, лошадь, стоит найти ее, когда дело будет сделано?

Ухо животного дернулось – кобыла пыталась понять, что издает эти странные звуки.

– Глупая лошадь.

Вихтих изучающим взглядом смотрел, как перекатываются мышцы на ее плечах. Лошадка была и впрямь крепкая, надежная, какими могут быть только невероятно скучные создания, но он бы согласился на любой другой цвет. Послесмертие было миром серых. Все, от фермерских полей до шлюх в таверне, которых Вихтих даже не пытался уложить в постель, выглядело как размытые, лишенные жизни и цвета копии своих живых оригиналов.

Если подумать, как, черт возьми, лошади оказались в Послесмертии? Они отправлялись сюда все подряд или только те, кого убили последователи Кредо Воина?