Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 21 г. «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» оставило этот проблемный вопрос в стороне.

По мнению некоторых исследователей, из смысла ст. 2 Конституции РФ следует, что в части, касающейся прав человека, Конституция не имеет приоритета над Конвенцией. Это означает, что Государство должно ориентироваться на те правовые положения, закрепленные в его Конституции и (или) в Конвенции, которые гарантируют более высокий уровень обеспечения прав и свобод[38]. При этом возникает вопрос, какой компетентный орган сможет определить, каким документом предоставляется более высокий уровень прав?

Полагаем, что главенство Конституции РФ – это общее правило, действующее, в том числе, в сфере прав человека. Государство определяет объем этих прав исходя, помимо прочего, из особенностей общества, из необходимости обеспечить баланс интересов противостоящих сторон (как, например, работника и работодателя). Европейская конвенция содержит, по сути, аналогичные правила, поэтому главная ее сила – это толкование норм, данное Европейским судом, которое приближает нормы к обстоятельствам современной жизни, развивается с годами, предоставляя все большую защиту, внедряясь, в том числе, и в сферу социальных прав человека. Поэтому с одной стороны, неправильно и губительно противопоставлять Конвенцию и Конституцию РФ, а с другой стороны, применение правовых позиций Европейского суда во всех странах Совета Европы без оглядки на исторические, культурные, религиозные особенности конкретных народов может умалить национальную самобытность и может войти в противоречие с устоями общества. Поэтому необходимо различать ситуации, когда оппозиция реализации решения ЕСПЧ против России действительно обусловлена неприемлемостью решения для Российской культуры (приведем пример запрещения гей-парадов, хотя многие могут посчитать его спорным), от ситуаций, когда устаревший государственный принцип совершенно безосновательно сопротивляется прогрессу (как в деле Маркина).

Согласно Постановлению Конституционного суда РФ от 6 декабря 2013 г. № 27-П[39] противоречия между решением Европейского суда по правам человека и постановлением Конституционного суда РФ могут быть разрешены Конституционным судом РФ. КС РФ постановил, что исходя из пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса РФ в случае обнаружения подобного противоречия при пересмотре дела в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, суд первой инстанции имеет право приостановить производство по делу и обратиться с заявлением в Конституционный суд РФ. Таким образом, последнее слово оставлено за Конституционным судом РФ. Остается надеяться, что предложенный механизм будет взвешенно использоваться и будет направлен на достижение компромисса при разрешении противоречий, обеспечив реализацию правовых позиций ЕСПЧ в условиях национальной самобытности, не умалив при этом права человека, предусмотренные Европейской конвенцией. Полагаем, что позиция Конституционного суда, выраженная в указанном выше Постановлении не должна восприниматься, как возможность «пересмотра» правовых позиций Европейского суда, или как сомнение в их обязательности. Сомнения официальных лиц России в обязательном статусе решений Европейского суда по правам человека чрезвычайно опасны. Как указывает профессор Карин Беше-Головко, подобные сомнения могут привести к развитию правового нигилизма, разрушающего национальную правовую систему