– «ни грусти, ни нетерпения, ни раздражения по поводу моих бесконечных и повторяющихся вопросов». «Механизм принятия решений у него настолько разрушен, – говорит Дамасио, – что он уже не сможет нормально жить в обществе. Сталкиваясь с катастрофическими результатами своих решений, он не способен учиться на ошибках». Эмоции, утверждает Дамасио, выступают в качестве «программы практических действий, направленных на решение проблемы, нередко опережая ее осознание. Эти программы задействованы постоянно – у пилотов, руководителей экспедиций, родителей, у всех нас».

Разъединение мышления и чувств наносит столь значительный ущерб здоровью потому, считает Дамасио, что обычно ситуации, требующие нашего вмешательства, вызывают эмоции, и те становятся спусковым крючком для действий. А у людей с поражением мозга, которых изучал Дамасио, эмоциональный спусковой крючок был отключен. И поэтому, хотя «пули» рациональных знаний были на месте, «выстрела» действий не получалось.

У таких людей, как пациенты Дамасио, отключение эмоций, подавление сопереживания, эмоциональных поступков (а зачастую и любых действий вообще) связаны с той или иной мозговой травмой. Но такой эффект может быть вызван не только повреждением мозга. Социальные психологи Джон Дарли и Дэниел Бэтсон провели исследование среди студентов духовной семинарии.

Студентам было сказано, что они должны прослушать небольшую лекцию по притче о добром самаритянине, который остановился на дороге, чтобы помочь жертве ограбления, в то время как священник и левит прошли мимо[53]. Лекция должна была состояться в другом здании. Семинаристам сказали, что они опаздывают и должны поспешить. Они поспешили, и… опустив голову и отводя глаза, почти все прошли мимо человека, лежавшего на земле. Только 10 % из них остановились, чтобы оказать помощь.

Другой группе сообщили, что у них есть некоторое свободное время до лекции. Теперь для оказания помощи упавшему остановились 63 %. Никто не говорит, что семинаристы первой группы не расположены помогать людям или не способны это делать. Но у них были другие проблемы: они боялись опоздать на лекцию. Ситуация цейтнота снизила стремление оказать помощь – возможно, многие даже не обратили внимания на лежащего человека.

Наличие способности к эмпатии еще не означает ее использования. Люди могут быть поставлены в такие условия – например, нехватка времени, как описано ранее, – которые будут препятствовать возникновению эмоций сочувствия и сострадания и вызывать совсем иные: страх опоздания, замешательство, тревогу по поводу того, как к этому отнесется начальство. Если ежедневная рутина систематически препятствует проявлению сострадания и поощряет иные эмоции, есть опасность, что наша склонность к практической мудрости будет уменьшаться. Люди перестанут развивать способность воспринимать мысли и чувства других. Им будет все труднее понять, как следует поступить в конкретном случае, да и мотивация к осмысленному, мудрому действию исчезнет.

Конец ознакомительного фрагмента.