Внезапно и противно зазвонил телефон. Ева с досадой посмотрела на кусок пластмассы, отвлекающий от приятных мыслей о главном. Она уже давно не ждала ничего хорошего от этого дурацкого изобретения человечества. Никто не звонит ей сообщить что-нибудь действительно приятное. Наверняка, Адам предупреждает, что уже на подходе. Заявится, как всегда, с каким-нибудь дурацким тортом или куском колбасы. С очередным номером телефона знакомого знакомых, у которого есть работа для Евы. Со своей вечной приторной заботой, от которой трудно дышать.

Ей опять стало нехорошо. Перед глазами, размывая привычную обстановку, замельтешили зелёные пятна. Через их мерцание комната казалась чужой и даже пугающей. Ева до мельчайших подробностей вдруг увидела потрёпанные уголки дивана, чуть облезлую краску у ручки платяного шкафа, царапины на боку маминого фортепиано.

Голова закружилась сильнее. Ева практически наощупь пробралась по коридору на кухню. Она вспомнила, что в дверце холодильника должна быть открытая бутылка с лимонадом. Ей срочно нужно было выпить чего-нибудь прохладного.

Трясущимися пальцами достала из морозильника лёд, бросила в стакан. Шипучка расплескалась, липко лопаясь на пальцах. Залпом выпила, поставила стакан на кухонную стойку. Кубик льда печально звякнул о стеклянное дно. В нос шибануло кислым запахом несвежего мяса, ощущение странной гнили повисло в воздухе, принялось мягко обволакивать со всех сторон, подбираясь к телу Евы. Её зазнобило, словно поднималась температура, но жажда не унималась.

Забыв про стакан, она схватила теперь всю бутылку и прямо из горлышка с наслаждением опрокинула в себя несколько крупных глотков, не замечая раздражающих язык пузырьков. А когда наконец-то оторвалась от бутылки, приложила её, уже полупустую, но все ещё блаженно холодную, ко лбу.

Надо думать о чём-то приятном, чём-то свежем… Новые духи! Ева попыталась вызвать у себя ощущение аромата, который недавно тестировала из пробника. Но посторонняя вонь становилась всё сильнее.

Она случайно кинула взгляд в незакрытую дверцу холодильника и не смогла сдержать крик.

Вкусная дорогая колбаса, которую Адам принёс совсем недавно, стала зелёно-чёрной. Оболочка набухла и треснула. Из надрывов, извиваясь и копошась, лезли белые безглазые черви. Так же ещё утром прекрасный свежий сыр превратился в зловонное густое месиво, и эта тёмная субстанция расползалась по тщательно вымытой полке. Банка печёночного паштета надулась на глазах и тут же с громким треском взорвалась, обдавая внутренности холодильника грязными кляксами.

Ева отшатнулась так стремительно, что не удержалась на ногах и упала на пол, выронила бутылку. Остатки лимонада тут же зашипели как змеи, выползающие на нагретый летним солнцем пол. Девушка хотела закрыть глаза, но ужас, сковавший её, словно заморозил веки. И тогда пришёл явный, уговаривающий голос:

– Всё тлен, девочка, всё смерть. Скоро это случится и с тобой, ты же знаешь об этом? Уже увядаешь, да, с каждой секундой становишься все старее и беспомощнее, так зачем сопротивляться тому, что непременно случится? Сейчас, милая, случится сейчас…

Сквозь мельтешение зелёных кругов, которые, кажется, тут же покрывались плесенью, взгляд выхватил вазу с огромными алыми розами. Розы, наверное, тоже только вчера принёс Адам, поставил сам в воду. Хотел порадовать, забыв, что Ева ненавидела недолговечность срезанных цветов. Она ещё утром хотела выбросить их, но, спеша на собеседование, как-то упустила из вида. Сейчас красные розы съёживались, моментально увядая, от вазы потянуло застоявшейся болотной водой. Стебли потекли, расползаясь от стремительного гниения, засыпали столик скорчившимися лепестками.