– Надеюсь, «айл би бэка» не будет? – Слова вновь выскочили сами собой, после чего Головин удовлетворенно плюнул вслед Адольфу, чувствуя настоящее удовлетворение от проделанной работы.
Неожиданно окружающее «пространство» замерло, превратившись в статическую картинку. Каменные глыбы прекратили свое падение, неподвижно зависнув в воздухе, пылевые завихрения зафиксировались этакими объемными инсталляциями. Что, черт возьми, происходит?
– Браво, Гасан Хоттабович! – раздался совсем рядом чей-то незнакомый голос.
И буквально в пяти метрах от Головина соткался из пустоты абсолютно лысый маленький азиат – по виду тибетец, в ярко-желтой тряпке, обмотанной вокруг тщедушного тела и в кислотного цвета зеленых перчатках на руках.
– Так поломать всю мою тонкую игру, над которой я корпел без малого столетие… – И лысый сморчок громко захлопал в ладоши. – Я просто поражен! Вас, милейший, просто не должно существовать в этом раскладе – но вы все-таки существуете… Неучтенный фактор, либо тупая шутка самого Мироздания…
– Ты кто такой, твою мать?!
– Фу! Как грубо! – неожиданно рассмеялся азиат. – Хотя, о чем это я? Я сам никогда не отличался излишней вежливостью! Да я в свое время сожрал даже собственных детей! Но ты, жалкий червяк, действительно сумел спутать мне все планы…
– Сожрал собственных детей? Кронос… – едва слышно прошептали губы Головина.
– Титан Кронос! – Пафосно поправил азиат. – Повелитель этого жалкого мира…
[1] Коктейль Збарского – химико-магический препарат, разработанный в данной реальности известным в СССР магобиофизиком Борисом Ильичем Збарским. В зависимости от введенной дозы этот препарат временно лишает Осененного Магических способностей.
Глава 6
– Товарищ оснаб! Товарищ оснаб! – сквозь шум в голове услышал Александр Дмитриевич. – Очнись! Да что же это твориться-то?!
Голос, который настойчиво его звал, казался каким-то далеким, гулким, идущим, словно из металлической бочки. Но, несомненно, знакомым. Головин явно знал, кому он принадлежит, но припомнить, отчего-то не мог. Чувствовал товарищ оснаб себя отвратительно: голова пульсировала острой болью, а в ушах, кроме неясного шума, еще и основательно звенело. И ко всему прочему, Александр Дмитриевич никак не мог понять, что же с ним произошло.
– Товарищ оснаб, держись! Помощь скоро будет! – От громкого голоса, продолжающего терзать слух Головина, голова просто разламывалась на части. – За медиком я уже послал…
– Что… со мной… случилось… – с трудом разомкнув спекшиеся губы, прошептал Головин и попытался разлепить глаза. Но с первой попытки ему это сделать не удалось.
– Фух! Очнулся! – с облегчением выдохнул знакомый незнакомец. – Ты в обморок упал , товарищ оснаб! Там, в тюремном каземате…
Наконец глаза удалось открыть. Но понять, что же с ним происходит, Александр Дмитриевич не сумел – все двоилось и расплывалось перед его взором, а стены и потолок принялись захороводить вокруг него свои «веселые танцы». Так что глаза пришлось срочно закрыть – во рту неожиданно стало «кисло», а желудок выдал несколько рвотных судорог.
«Словно с жутчайшего перепоя, – пришло на ум Головину отличное сравнение. – Еще блевануть не хватало! Вот только не пил я сегодня…» – припомнил он.
– В каком каземате? – Нашел он в себе силы, чтобы переспросить.
– Ну, как же? – продолжал теребить Головина тот же несносный голос, хозяина которого он все никак не мог вспомнить. – Вы же с товарищем полковником за Мамонтом Быстровым в наше отделение приехали, Петр Петрович! А он у нас в подвале, в стационарном Блокираторе… Неужели забыли, товарищ оснаб?