– Здорово, – откликнулся Юрка. Сашка с Генкой промолчали.

– Хороший улов, – мутно уставился на ведро Моль, а Дурмашина прохрипел, – теперь будет нашим.

– Это с какого перепугу?– сузил глаза.

– Делиться надо, – ухмыльнулся Моль.

Его приятель, наклонившись, протянул к ведру руку и тут же получил от Юрки кулаком в ухо, повалившись на бок. В тот же миг Сашка с Генкой набросились на второго, Моль позорно сбежал.

Дурмашина, охая, поднялся «все, все, харэ» и тоже ретировался. Справедливость восторжествовала.

– Прихватив ведро, и весело переговариваясь, друзья вернулись в Сокологоровку.

Там направились к частной пивной в сквере, где продали раков по гривне за штуку ее хозяину. Деньги снова разделили, нужны были их семьям. Поскольку жили теперь небогато.

Если Юркин отец имел в городе работу, то Сашкин нет, и шабашил в России. У Генки отца вообще не было, погиб в шахте несколько лет назад. Зато кроме мамы – медсестры в больнице, имелись два младших братишки и оба каждый день хотели есть.

На остановке у закрытого теперь клуба рабочей молодежи, ребята сели в подошедший рейсовый «Богдан», и он, натужно гудя мотором на подъеме, довез их к автовокзалу.

Там, распрощавшись, друзья отправились по домам. День близился к вечеру, жара спадала, пахло нагретым асфальтом.

Когда, звякнув калиткой, Юрка вошел во двор, семья ужинала за столом, рядом с летней кухней, в тени раскидистой антоновки, унизанной плодами. Ее посадил дед в день рождения внука, вымахала под крышу.

На центральном месте сидел отец, рослый, мускулистый, с жесткими глазами и в голубой застиранной тельняшке. В свое время служил в ВДВ. По торцам – мать с дочкой.

Отца звали Николай. Возрастом был лет за тридцать, работал на одной из копанок за городом. Ими звали частные допотопные шахтенки сменившие закрытые в девяностых промышленные гиганты. Там вручную, кирками и обушками*, добывали уголь. Самодельными лебедками выдавали на гора, грузили на «Камазы» и те увозили на продажу.

Зарабатывали шахтеры раз в десять меньше чем при советской власти, хватало только на самое необходимое. Тем не менее, никто не роптал. Копанок было мало, а желающих получить работу много. Скрипели зубами и молчали.

– Ну, чем сегодня занимался? – спросил отец после того как вымыв руки сын уселся напротив, а мать наложила в тарелку макарон сдобренных тушенкой и подвинула ближе миску с зеленым луком, помидорами и огурцами.

Уплетая под них еду Юрка рассказал, умолчав о драке с Дурмашиной и его приятелем. Отец одобрительно хмыкнул, отставив пустую тарелку, выпил чашку компота и, достав из кармана джинсов пачку дешевых сигарет, закурил.

– Значит так, – выдул вверх струйку дыма. – Завтра на выходные едем к деду с бабушкой. Поможем по хозяйству. Я им звонил по мобильнику, будут ждать.

– Ура! – захлопала в ладошки Оксанка, а Юрка, солидно кивнул.

Такие поездки любил, у стариков было интересно, внук их глубоко уважал. Деда звали Петр Иванович, он был известный в городе человек. При СССР работал бригадиром «грозов»* на шахте «Родина» и являлся кавалером трех орденов Шахтерской славы. А еще раньше воевал а Афганистане, за что имел медаль «За отвагу».

Бабушка, Светлана Павловна, до выхода на пенсию трудилась сменным мастером на заводе имени Карла Маркса и пекла небывало вкусные пироги. Имелись еще дед с бабушкой – родители матери. Жили в станице Егорлыкской Ростовской области. Иногда наезжали в гости.

После ужина она ушла в кухню мыть посуду (дочурка помогать), а мужчины направились к гаражу. Отперев ворота, отец с сыном распахнули створки. Внутри, стояла бежевая «девятка». Не новая, лет десяти, но ухоженная, чувствовалась хозяйская рука.