Куньмин-Монреальская рамочная программа (по сохранению биоразнообразия – прим. ред.) – уже определил траекторию мирового движения к глобальным целям, однако страны по отдельности этой траектории не следуют. Мировые силы расходуются на конфликты и геополитическую напряженность. Мы должны положить конец конфликтам, построить по-настоящему многополярный мир и переориентироваться на долгосрочные инвестиции в чистую энергию, доступное образование и здравоохранение и другие ключевые бюджетные инвестиции в устойчивое развитие.

В своей книге «Цена цивилизации» вы пишете о том, как важны перспективное планирование и умение заглядывать в отдаленное будущее. К какой модели экономического развития нам следует стремиться в долгосрочной перспективе и что мы должны делать уже сейчас для ее достижения?

Мы должны стремиться к благополучию человека. Звучит очень просто, но факты таковы, что наши политические системы борются за войну, за господство и гегемонию, богатство и многие другие ложные цели. Человечеству было бы достаточно мира, экономического благополучия, справедливости и экологической устойчивости; без империалистических задач и бесконечного риска мировой или даже ядерной войны.

Вы были одним из создателей Целей развития тысячелетия, которые позже стали известны в мире как Цели устойчивого развития (ЦУР). Как вы оцениваете влияние этого проекта – изменился ли, на ваш взгляд, мир благодаря появлению ЦУР?

Иметь глобально согласованные цели – важно. Они могут направить человечество на верный путь. Тем не менее наши политические системы не следуют этим целям активно, хотя они и согласованы на глобальном уровне. Мы все еще пытаемся преодолеть реалии военной гонки и альянсов – губительного межгосударственного соревнования. Например, я считаю, НАТО нужно было распустить одновременно с упразднением Организации Варшавского договора. Европа могла бы добиться коллективной безопасности через ОБСЕ. К сожалению, США отвергли этот разумный курс действий.

Один из самых ярких трендов последнего десятилетия – это движение в сторону социальной экономики. Похоже, что этот новый взгляд на экономику объединяет развитые и развивающиеся страны, левых и правых, либералов и консерваторов, частный и общественный сектор. Как вы считаете, насколько жизнеспособна эта система и можно ли говорить о светлом будущем социальной экономики?

Самой успешной политико-экономической системой XX века была социал-демократия, особенно в том виде, как она реализована в Скандинавии. Централизованное планирование не привело к успеху, но и англо-саксонская модель неолиберализма тоже находится в глубоком кризисе. Тем не менее, в XXI веке этика социал-демократии одновременно вызывает восхищение и находится под угрозой. Неравенство растет, особенно в США. Политическая система Америки находится в руках корпоративных лоббистов. У нас нет принятой глобальной модели. Китай стремительно достиг успеха в экономическом развитии, но тоже столкнулся с ростом неравенства и потому теперь экспериментирует с концепцией «всеобщего процветания». Я склонен поддерживать концепцию устойчивого развития, включающую в себя слияние четырех ключевых идей: 1) экономическое благополучие, основанное на внедрении навыков и технологий; 2) социальная справедливость, обеспеченная всеобщим доступом к общественным услугам, качественному образованию и распределению бюджетных средств; 3) экологическая устойчивость, в первую очередь направленная на сохранение климата, резкое снижение загрязнения окружающей среды и сохранение биоразнообразия; 4) глобальное сотрудничество в соответствии с Уставом ООН и многополярная мировая политика.