– Я – Гек! Я – Гек! – повторяет он. Синие как небо глаза светятся счастьем из-под светлой чёлки.

Пройдёт сорок с лишним лет и Чук, он же Андрей Николаевич Рогожин, заполняя анкету в отделе кадров крупного завода, начнёт вспоминать свою биографию. Как служил в войсках КГБ, а потом в ФСБ, как участвовал в бандитских тёрках и рейдерских захватах в девяностые, как выперли его по несоответствию. И позже, когда работал в ЧОПе… А потом вдруг перепрыгнет в детство, увидит озабоченное лицо Анны Афанасьевны и услышит её голос:

– Андрюша, а ты выучил роль Чука?

«Забыл, кто же из них папашину телеграмму затырил, – подумает майор в отставке Рогожин – Чук или Гек? Надо будет проверить…»

А Гек, он же Вячеслав Куликов, через сорок лет ничего не вспомнит и не скажет. Потому что покончит с собой в возрасте тридцати пяти по причине несчастной любви. Напьётся вдрызг, зажмурит свои синие как небо глаза, да и бросится с железнодорожного моста.

За роль мамы борется много девочек, особенно активно – Вера Копылова. Дрожа от нетерпения и привстав с парты, она тянет руку.

– Анна Афанасьевна – я! Анна Афанасьевна– я хочу!

Она очень, ну очень, хочет стать артисткой. Копылова активная девочка, но учится средненько. Из неблагополучной семьи, в застиранной школьной одёжке, она похожа на золушку, которая третий год всеми силами старается попасть на бал без помощи волшебной феи.

Когда учительница, как обычно, начинает с утра рассказывать о своей болонке Люси или о том, как слесарь-водопроводчик чинил кран на кухне, Копылова больше других проявляет участие.

– А у нас…Анна Афанасьевна… Анна Афанасьевна!

– Да, Вера?

– У нас же тоже кран засорился! Представляете, мама открутила кран, а вода не течёт! Поковыряла пальцем, а оттуда таракан вылез.

– Фу, какая мерзость.

– Да! – с гордостью продолжает Вера. – А однажды наша Жучка ножки обожгла. Очень сильно скулила.

– Да ты что! Как же это случилось?

– Мама пирожки пекла, а Жучка мимо бежала и на горячий противень наступила.

– Ужас какой-то! Что у вас там творится! – сокрушается училка.

– А ещё её папа побил Жучку шлангом от стиральной машины. Мама на него заорала, а он и в ус не дует, пьяный потому-то. Заорал на неё – убью на**й сучку – и ударил!

– Ой, Верочка, это нехорошие слова, больше их не говори.

– Передай маме, чтобы в школу пришла ко мне.

От Копыловой поступает самая различная информация. Ещё в первом классе дети узналио существовании таинственного слова «аборт».

– Анна Афанасьевна, а что такое аборт?

– Это плохое слово Вера, где ты его услышала.

– Мама сказала. Она на Надьку вчера орала. Говорит, это же надо – третий аборт! Будешь таскаться, паскуда, выгоню из дома.

– Верочка Копылова у нас девочка проблемная, – говорила на педсовете Анна Афанасьевна.

Наконец персонажи распределены и актёрский состав укомплектован. Самая кроткая, роль сторожа – досталась Сергею Мальцеву. Копыловой ничего не досталось. Она в отчаянии уткнулась лицом в ладони и заплакала.

– Вера, не расстраивайся. Ты в следующий раз будешь в спектакле играть. Мы ещё что-нибудь придумаем.

– А пусть она собачкой будет, Анна Афанасьевна? – предложил Сергей. – Там же у сторожа собака была.

Копылова просияла.

– Я собачкой буду! Жучкой. Анна Афанасьевна, можно я собачкой буду?!

– Ну конечно. Если хочешь… Там вроде пёсик был. Почему бы и нет. Только у собачки роль без слов.

– А я лаять буду. Я громко буду лаять: ав‑ав‑ав!!!

Все смеются. Тявканье и вправду походит на собачий лай.

Так и порешили. С этого дня Вера стала активно готовиться к роли Жучки.

Вначале она принесла самопальную маску из кроличьего меха. Мохнатая мордочка имела прорези для глаз и резинку. Девочки по очереди примеряли её на перемене и лаяли. Через неделю она принесла настоящий собачий ошейник с ржавой застёжкой. Его тоже примеряли, до тех пор, пока не сломали крепление. Расстегнуть не смогли, и Ленка Лютикова просидела весь урок в ошейнике.