Она хотела, чтобы я сказал, ничего страшного, мол, понимаю, все сложно. Но я ответил:

– Ладно, как хочешь.

И мы впервые в жизни повесили трубки, недовольные друг другом.

– А ты принарядился, – замечает Джерон.

– Я и моюсь иногда, – отвечаю я.

У меня есть два костюма: черный для похорон и свадеб и серый, в котором я сейчас, – для торжественных случаев.

Когда Амаль выходит на сцену, мы с Джероном орем изо всех сил, стараемся за всех, кого с нами нет: за маму, дядю и тетю, папу, который утром позвонил и поставил мне чертов ультиматум. Если я буду и дальше поощрять эти отношения, он никогда больше не станет со мной разговаривать.

– Дочь я уже потерял, – сурово объявил он. – Понадобится, потеряю и сына.

В общем, вот так. Его здесь нет, он не видит, как Амаль перекидывает кисточку с левой стороны на правую. Не видит звездочку в списке рядом с ее фамилией (magna cum laude[9]), не видит, как ей вручают награду под названием «Лучший нетрадиционный студент». Амаль поднимается на сцену как чемпионка, жмет руку декану. А Джерон тут, он держит ее большую раздутую сумочку. Он фотографирует нас с сестренкой. А она прижимает к груди розы, живые розы, и улыбается так широко, что мне хочется навсегда затолкать ее себе под мышку, чтобы так мы с ней вместе и сгинули.

Один мужчина явился в бальный зал «Шератона» в юбке.

Мистер Аммар видел, как он подошел к буфету. Подумать только, он оказался на свадьбе, где нужно становиться в очередь и самому себе накладывать еду. А хуже всего, что это свадьба его собственного сына Раеда. Он всех уже замучил своим недовольством, но как быть, если тут все не так?

Невестка даже имени новоиспеченного супруга выговорить не может.

Он несколько раз говорил этой идиотке:

– Его зовут Раед.

А та только смеется.

– Мне нравится звать его Рэй.

Его это просто перетряхнуло! Раед означает «первопроходец», тот, кто прокладывает путь, и его сын как раз таков – умный, ученый, способный. Отказался от семейного бизнеса в пользу своего брата Деметрия. А сам пошел на юриста учиться и теперь зарабатывает четверть миллиона в год. Почему она не хочет называть его по имени, которое они с Надией так тщательно ему выбирали?

– Что еще не так? – устало спросила Надия утром, когда они одевались.

А он ответил:

– Свадьба стоимостью в годовую зарплату.

Диджей, играющий американскую музыку, отчего кажется, что ты угодил в компьютерную игру. А хуже всего то, что праздник устроили меньше чем через сорок дней после кончины его матери. Еще отмолиться за нее не успели, а внучок уже отплясывает со своей тощей женушкой да руками машет, как испуганная птица. Еще не так невестка, которая души не чает в своей белой кошке, аж на свадьбу ее пригласила. Вон она сидит во главе стола на белой подушечке, прямо-таки принцесса, самый почетный гость.

А теперь еще и этот мужик.

Рыжий, с голыми ногами, ест свинину со шпажки – и это на свадьбе сына мистера Аммара, астагфирулла[10].

Раеду на его мнение наплевать. Он столько вкалывал, чтобы оплатить сыну колледж, купить хорошую машину и красивые костюмы для собеседований. А теперь мальчик стал мужчиной и отцовские советы ему больше не нужны. А что плохого, если бы на свадьбе играла арабская музыка, спросил он сына, улучив момент, когда идиотки рядом не было.

– Семья Эллен гордится своей культурой не меньше, чем мы нашей, – заспорил Раед. – Ты должен относиться к этому с уважением.

Но у нас тоже есть своя культура, ответил он.

– У твоего брата Деметрия… У твой сестры Ламии… у обоих на свадьбах играла арабская музыка. А с твоей что не так? Я хочу танцевать у сына на свадьбе.