– Маруся, это вам. Эти цветы так же нежны и трогательны, как вы.

Зашевелившись, усы вытянулись к Марусе.

– Спасибо, господин Каповски, вы так внимательны.

– Мне кажется, вы слишком устаёте на работе, вам надо почаще гулять на воздухе. Тогда не будет и обмороков, – усы придвинулись совсем близко и соблазнительно распушились.

– Извините, господин Каповски, больше этого не повторится.

– Что вы, Маруся, я никак не хотел упрекать вас! Я хотел… Я был бы очень рад, если бы вы согласились прогуляться вечером со мной в парке.

Голос его звучал тихо и мягко, усы замерли и чуть подрагивали, маленькая капелька сверкнула чуть левее середины.

– Спасибо, господин Каповски. Мне надлежит спросить разрешения у моей хозяйки и опекунши – мадам Труно.

– Я могу сам поговорить с ней, если вы позволите.

– Да, я вам буду очень признательна.

Маруся на деревянных ногах подошла к мадам и сказала о желании Войцеха поговорить с ней. Мадам многозначительно посмотрела на Марусю, натянула свою резинную улыбку и прошла к г-ну Каповски.

– Маруся, г-н Каповски будет сопровождать тебя на прогулке с восьми до девяти вечера. Г-н Каповски такой джентльмен, что его общество ни в коей мере не скомпрометирует молодую девушку на выданье, – фальшиво причитала мадам, выталкивая Марусю из лавки. Когда они оказались вдвоём в полутёмном коридоре, мадам Труно зашипела: «Пойдёшь – пройдёшься с ним. Смотри в оба – никуда не сворачивай, нигде не садись, потом не отмоешься – наплетут и чего не было. Вот навязался на нашу голову! Ведь не женится! Что ты ему, какая из тебя невеста – так, для баловства. А я не потерплю! Сразу за дверь, имей в виду! Не хватало ещё репутацию заведения портить! Тут шашни водить не место! Иди и помни! Навязалась на мою голову!»

Да разве могла мадам испортить своим брюзжанием настроение Маруси! Да разве затмит маленькая серая тучка огромный голубой небосвод Марусиного счастья! Как колотилось её сердечко! Еле дождалась она вечера, достала из сундука мамино маркизетовое платье с тончайшими кружевами на груди, красные башмачки на каблучке, тонкие чулки из фильдеперса. Всё это хранилось именно для такого случая и раньше никогда Марусей не надевалось. Платье оказалось несколько великовато, но ничего – поясок почти исправил положение. Всё остальное подошло идеально. Маруся рассматривала себя в зеркале: очень стройная белокурая девочка с румянцем во всю щёку и прозрачно-голубыми глазами. Она вся светилась изнутри – то ли свежесть юного тела, то ли сияние чистого прекрасного чувства. Маруся улыбнулась своему отражению – бледно-розовые губки раздвинулись и показались белоснежные зубки. «До чего ж я хороша! И как похожа на бедную мою покойницу-маму… И как это он не женится? Обязательно даже женится!» – подумала Маруся и пошла к выходу. Господин Каповски уже ждал её – стоял возле фонаря у входа в лавку. Увидев Марусю, он снял котелок и в восхищении замер на несколько минут.

– Маруся, вы очень красивая девушка! – сказал Войцех, его усы задрожали, задвигались, заволновались. Маруся чуть склонила головку, но продолжала неотступно смотреть на усы. Войцех взял её под руку, и они медленно пошли вдоль улицы. Встречные мужчины приподнимали шляпы и раскланивались. Женщины чуть улыбались и кивали, приветствуя г-на Каповски. Марусе было и неловко и очень приятно идти под руку с таким господином. Вот они вступили в кружевную тень липовой аллеи. Прохлада, весенние ароматы, щебет птиц, вечерние отсветы – ничего прекраснее этого вечера не было в жизни Маруси. Они присели на лавочку у большой мохнатой ели. Здесь было сумеречно, тихо. Господин Войцех взял Марусину руку и поцеловал кончики пальцев. Усы щекотали руку, а Марусю окатило горячей волной обожания и счастья. «Ещё, ещё!» – молила душа, «нельзя, нельзя!» – откликался внутренний голос. Маруся осторожно высвободила руку и закрыла ладошками лицо.