Усы у господина Войцеха Каповски были самой выдающейся частью не только лица, но и, пожалуй, всей фигуры. Пышные каштановые, заканчивались они тонкими острыми хвостиками, торчавшими строго вертикально. Котелок г-н Каповски надвигал на самые брови, отчего делались совсем незаметными его светло-карие небольшие глаза. Губы были полностью скрыты под усами, а голос, возможно, опять же из-за усов, звучал глуховато и бархатно. Ходил он медленно, высоко поднимая колени, и был довольно молод, опять же судя по усам – без единого седого волоска. В лавке мадам Труно он покупал запонки, перчатки, изредка – шерстяную фланель для костюмов. Товар брал не самого высокого качества и цены́ – то ли был скуповат, то ли не так богат, как пытался казаться. Маруся помнила, как она впервые увидела его – заскрипела вертящаяся дверь, и порог перешагнул мужчина в коричневом пальто и с тросточкой в руке. Но, как только он поднял голову и явил окружающим свои великолепные усы, все прочие подробности его облика поблекли и даже как-то стали зыбки и туманны. Маруся как завороженная уставилась на это великолепие и пребывала в этом состоянии, пока мадам не окликнула её и не послала за пуговицами. Потом Маруся видела, как этот удивительный джентльмен разговаривал с господином Труно у кассы – как шевелились его усы, то выдвигаясь вперёд, то опадая вниз. Когда вечером она укладывалась спать и вспоминала самое приятное в этот день, это, конечно, был господин с усами. Точнее – усы. Самого господина Маруся и не запомнила. В следующий его приход ей посчастливилось с ним пообщаться. Он попросил показать ему перламутровые запонки. Маруся протянула коробочку, и г-н Каповски склонился почти к самым её рукам, она даже ощутила его дыхание. Слегка волнистые волосы он носил на прямой пробор, пахло от него сигарами и душистым мылом. В общем, приятный молодой человек, каких много заходило в лавку мадам Труно. Но, когда он поднял голову и медленно сказал «Спасибо, мадемуазель», Маруся увидела, как задвигались пушистые усы, мурашки пробежали по её спине, и она почувствовала, как густо краснеет. Вечером, лёжа в постели, она вспоминала эти мгновения, и невыразимая истома растекалась по всему её телу. Потом она представила, как, должно быть, щекотно и приятно ощущать прикосновение этих усов к щеке, к шее… Её аж передёрнуло от пробежавших мурашек. Маруся перекрестилась и стала гнать от себя греховные фантазии, но стоило ей закрыть глаза – она снова и снова видела это пышное мужское великолепие. Теперь вся Марусина жизнь разделилась на две части: в одной были Усы г-на Каповски, и эта часть была яркой, прекрасной, волнующей, с миллионом подробностей, шорохов, отсветов, мельканий, искр, чарующих звуков; а во второй Усов и г-на Каповски не было, присутствовало только тягучее серое ожидание первой части. Войцех довольно часто посещал лавку и, как правило, подходил именно к Марусе. Удивительное дело – девушка не могла припомнить его взгляд… Она всегда безотрывно смотрела на усы и ждала их движений во время речи. Они притягивали ее словно магнитом. Маруся наклонялась к ним всё ближе и ближе, а однажды потеряла равновесие, и чуть было не упала на г-на Войцеха. Он поддержал её за локоток: «Вам нехорошо?» – вверх-вниз, вверх-вниз шевельнулись усы. «Как мне хорошо! Ах, как мне сладостно…» – думалось ей. Г-н Каповски помог Марусе присесть на стул и невольно (а может быть, и специально) чуть прикоснулся усом к её щеке. Горячая волна окатила девушку с головы до ног, в ушах зашуршал песок, и Маруся лишилась чувств. Вечером, укладываясь спать, Маруся призналась себе, что без памяти влюбилась в господина Каповски. Впервые за её семнадцатилетнюю жизнь мужчина вызвал в ней сильное женское влечение. Когда ей было пятнадцать лет, хозяйский сын Говард, толстый рыжий балбес, подкараулил её у кладовки и поцеловал мокрыми липкими губами. Маруся долго вытирала рот и щёку и не могла отвязаться от мерзкого ощущения нечистоты. Хорошо, что Говард уехал учиться и больше она его не видела. А вот Войцех… Если бы он её поцеловал… Наверное, это было бы совсем по-другому… Наверное, усы приятно щекотали бы её щёку, как сегодня, и не только щёку, но и нос, губы, подбородок, шею… Боже! Какое же это блаженство! Какое же это счастье!!! Так бы сама и бросилась к нему на шею! Зарылась бы вся в его усищи!!! На следующий день г-н Каповски принёс Марусе маленький букетик фиалок. Он молча положил его перед ней на прилавок. Маруся подняла глаза и посмотрела на Войцеха. Кончики усов приподнялись и как-то сильнее загнулись вверх. Видимо, Войцех улыбался.