От таких мыслей юношу выворачивало, и тогда он сходил с ума. Разве может представить себе нормальный, уравновешенный человек такую картину, когда в лучшем случае, хорошая, ни в чем неповинная девушка через год или два превращается в жалкое, забитое существо, уже не представляющее себе другой жизни, чем этакая.

Страшно, конечно, и в крайней степени омерзительно. Но что он может против этого сделать? Убить старую ведьму? Нет, вряд ли он на такое способен. Тогда самому выкупить Машеньку, и увезти с собой в Тихвин? Стоп! О каком-таком новом купце заикнулась Авдеишна? Мол, есть один на примете. А что, ежели тот другой, – и есть он?! Но он никак не похож на тех подлых преступников.

Точно! Именно он, Митя, стал причиной расторжения сделки!

Вечером студиозус снова расспрашивал дядьку о старухе Авдеишне…

***

Итак, после долгих раздумий, на которые ушла почти что вся ночь, Дмитрий принял решение. Для этого он поспешил утром в банк, и снял со счета пять тысяч рублей сторублевыми ассигнациями. Клерк за стеклянной перегородкой внимательно наблюдал, как Митя заворачивает полученное в два слоя лощеной бумаги, и перевязывает бичевой. Вполне возможно, что юноша выглядел подозрительно, но подпись, что он собственноручно оставил на бланке закрытия счета, была законной и подлинной.

Выйдя из банка, юноша пересек скорым шагом несколько улиц, а когда показались окраины города, сел на деревянную лавку, переждал пару минут, отдыхая, и проверяя, не ведут ли за ним воображаемые грабители слежку? После чего продолжил движение.

Он помнил прекрасно, как зарекся не появляться у Марфы Авдеишны, поэтому в лес вошел, испытывая смущение и беспокойство. Сейчас, как всякому неуверенному в себе человеку, в его голову лезли вредные мысли. А что, если?

Хотя накануне он и представлял себе, как молча положит на стол колдуньи драгоценнейший сверток, и как заберет бедную девушку, но старая ведьма могла запросто разрушить все его планы.

Пройдя знакомыми тропами, Митя вышел к заветной избушке. Похоже, что старуха увидела его еще из окна. А может поджидала заранее? Он только подошел к покосившемуся крыльцу, как та уже спешила навстречу, опираясь на суковатую палку.

– Здравствуй, здравствуй! – закивала Авдеешна, – Никак, по мою душу примчался, касатик? Я как чувствовала. Думала, что обязательно явишься, после вчерашнего.

Студент ощупал за пазухой холщовый пакет.

– Да… Вот зашел к вам по важному делу.

– Ну, проходи, – старуха ткнула палкой в раскрытую дверь, – Что топтаться на улице.

Юноша медленно поднялся по скрипучим ступеням, и вошел в дом, вслед за прозорливой Авдеешной.

– Говори, – сказала старуха, усадив гостя на единственный в комнате стул.

Сама же села на лавку, вдоль противоположной стены. Над ее головой висели почерневшие от копоти рукописные доски. Иконы, наверное? Нет, непохоже.

Митя достал из-за пазухи сверток. Вчера он так рассудил: подумаешь, деньги! На примере отца и собственной матушки, он видел прекрасно, как те приходят в семью, и тут же уходят, неизвестно в каких направлениях. Ну, привезет он домой эти шальные деньжищи, так их сразу же отберут. Матушке то нужно купить, папеньке – это. Что же останется у него, в лучшем случае, рублей двести. И потратит он их на всякую ерунду, стопудово. Нет, пусть хоть в данном случае деньги послужат доброму делу.

– Это деньги за Машеньку, – прокашлявшись, произнес он, – Пять тысяч рублей, тютелька в тютельку. Раз я лишил вас хорошего покупателя, то готов компенсировать. Я сам выкуплю девушку.

Авдеишна улыбнулась, глядя на бумажный пакет. Её лицо расцвело, а морщины заметно разгладились.