Время такое – пальцы гитариста никак не дотянутся до струн.

Если попытаться одним словом определить эпохи, то начало века – безволие. До Второй мировой войны – истерика. После войны – распад. Сейчас – безвкусие.

Вкус – это выдержанное безвкусие.

Писатель – тот же колодец. Чем больше берет в себе, тем чище вода.

Интеллект в женщине всегда что-то вытесняет.

Петербург это Гарлем в Париже.

Русский не в состоянии плавно переключать скорости. Только рывком.

Человек текуч, и пол его текуч. По отношению к Фолкнеру Камю – женщина.

Подавления личности личностью в повседневности – те же половые акты, осуществленные в сфере психики.

Власть заманчива именно этим.

Но власть – для слабых, женских натур. Мужчина, воин презирает власть. Он бьется только с равным.

Земля так же устает от одного народа, как почва от картошки.

Учеников заводят не для того, чтобы учить. А чтобы кто-то слушал.

Нельзя ограничивать в себе не только любовь к людям, но и презрение к ним.

В Европе народ – собака, в России – волк.

Все неталантливые люди похожи друг на друга, и всякий талант вреден по-своему.

Мне плевать, кто будет солнцем русской поэзии, главное – чтобы человек был хороший.

Не надо требовать от людей больше того, что они могут. А они могут всё.

Черной расе свойственно совершенство физическое, желтой – эмоциональное, белой – интеллектуальное. Триада.

Культура – состояние внутреннее, а не внешнее. Внешне культура обозначает себя не для обособления, а лишь информационно.

Смерть дана человеку лишь как точка отсчета. Иначе он утонет в хаосе.

Физическое умирание сопровождается выделением громадного (неизвестного нам) количества энергии по ту сторону чувств.

Никто не владеет монополией на истину. У кого-то большая ее часть, у кого-то совсем крошечная. Даже выродки владеют ее частицами – личными обидами.

Не опираться, а поддерживать. Вот то, что не мстит.

Только приговоренный к смерти может смотреть на людей свысока.

Есть очень умные люди, которые очень просты, и очень неумные люди, которые очень сложны.

Любовь – это когда мужчина становится ребенком, а женщина – матерью.

Бывают истории людей, как истории болезней: поболел, поболел и умер.

Каждый рассказ, самый маленький, должен быть не меньше фильма по событиям.

Самое интересное и загадочное явление в мире – ты сам. Так зачем отвлекаться?

Все почему-то убеждены в том, что если Чехов выдавил из себя раба, то он сделал это за всех.

Набитые рабами, едут люди.

В прозе самое драгоценное – интонация, а самое дорогое – новое знание.

Мы шутим с мухами, курами, рыбками. А они шутить не могут. Мы для них – сверхпонятие. И с нами кто-то шутит?

Россия – это шкатулка, из которой выскакивает то Достоевский, то Ленин, то Распутин, то патриарх Тихон. И никто не знает, что там внутри и кто следующий.

Все люди добры, пока это им ничего не стоит.

Поэт должен каждый миг выворачивать мир наизнанку, но не забывать возвращать его в нормальное состояние.

Для человека необычайным счастьем было бы убедиться в существовании управляющих сил. Но когда он узнал бы, что и там необычайным счастьем было бы и т. д., то он уже точно сошел бы с ума от бесконечной лестницы вечности.

Русская литература до Чехова была диковатой, а после гражданской войны – придурковатой.

Большевизм привело к власти общество. Встал Ленин и сказал: «Есть такая партия!»

Все обернулись в недоумении, почесали затылки и подумали: «А чем чёрт не шутит?»

Чёрт не шутил.

Реально все, в том числе самые невероятные фантазии. Тем более что фантазии имеют свои границы, не такие уж и отдаленные. Всё, что можно вообразить – существует.