– Для птиц, – Асин тихо рассмеялась, за что снова получила щелчок по лбу.

– Ну вот, ты уже улыбаешься.

Смех Асин оборвался. Вдалеке – в той самой непроглядной темноте – вдруг забрезжил свет. Крохотный желтый огонек дрожал, разгорался, подлетая все ближе. Он парил на высоте чуть ниже среднего роста и покачивался, разгоняя черноту. А следом за ним беззвучно шла, вытянув тонкую руку, человеческая фигура.

– Что вы здесь делаете? – раздался мягкий женский голос. И все вокруг замерло.

Девушка была тонкой, как веточка. Длинные черные волосы обрамляли белое худое лицо, а раскосые темные глаза в окружении густых ресниц смотрели удивленно. Алые губы, явно подведенные краской, приоткрылись в немом вопросе. Девушка стояла, сжимая в руке фонарик, и от ее дыхания слабый свет колыхался. От нее пахло холодом – как от только что выпавшего снега – и полевыми цветами. Лишь раз Асин видела сугробы, но воспоминание так и не поблекло.

– А вы что здесь делаете? – усмехнулся Вальдекриз, вежливо склонив голову.

– Я здесь живу, – спокойно ответила она и подняла фонарик чуть выше. Он покачнулся на железном кольце, заскрипел, и пламя его заколыхалось.

Странно, но запаха дыма или горячего масла Асин не чувствовала – только снег и цветы. Девушка стояла почти неподвижно, глаза ее двумя мутными стеклянными шариками смотрели на Вальдекриза. На плечах лежала темная накидка, похожая на распахнувшую крылья птицу. На ткани выделялись маленькие белые пятна-звезды. Казалось, будто ночь укрыла девушку собой.

– А мы здесь не живем, – сказал Вальдекриз – и тут же получил легкий тычок в плечо.

– Вальдекриз! – зашипела Асин.

Она чувствовала, как горит лицо: наверное, даже в слабом свете фонаря румянец на ее щеках был хорошо различим. Ведь где-то неподалеку пустые (а может, и не пустые вовсе) комнаты обыскивал Атто, ища что-нибудь ценное. Да и сам Вальдекриз не прочь был поживиться – не книгами, одеждой или диковинными маленькими растениями, а вещами поинтереснее. И больше всего Асин боялась, что он озвучит свои планы. Поэтому она мялась, переступала с ноги на ногу, даже хотела пнуть его – некрасиво и невежливо. Но вместо этого открыла рот.

– Нас отправили обследовать храм и… – выпалила она и затихла.

В стеклянных глазах девушки отразилось невысокое желтовато-оранжевое пламя. Голова закружилась, Асин пошатнулась. Она хотела придумать что-нибудь умное, правдоподобное, но горло сдавило, а руки затряслись. В нос ударил запах сырости и плесени. Теперь храм даже пах запустением.

– Посмотреть, есть ли выжившие, – продолжил за нее Вальдекриз.

– И вынести все ценное? – девушка впервые улыбнулась, не разжимая губ.

– Почему вы о нас такого плохого мнения? – засмеялся он. – Неужели я так похож на проходимца?

– Да, – она выдохнула облачко пара в холодный воздух. – Вот только брать у нас нечего. Все уже вынесли.

Асин оглянулась. Она отчетливо видела на полках книги, на столах – цветастые бутылки с изогнутыми или просто длинными горлышками, а в углах комнат – тяжелые сундуки, красно-золотые, похожие на подарочные коробки. Судя по озадаченному выражению лица Вальдекриза, он думал примерно о том же. Да на любом из островов отдали бы многое за рукописи, пусть даже это будут давно забытые сказки.

– Умирающему миру не нужны знания, – сказала девушка. Она стояла почти неподвижно. Лишь ветер, вырывающийся откуда-то из темноты коридора, трепал ее длинное темно-фиолетовое платье и блестящие в свете фонаря волосы.

А ведь когда-то мир и правда умирал – так говорили страницы древних томов, которые казались Асин довольно общительными и загадочными. Это было задолго до появления летающих островов. В те недобрые дни люди гибли от неведомых болезней, а земная кора трескалась без видимых причин. И вот, истерзанный мир погиб, а на смену ему пришел новый, неизученный, но любящий людей, словно своих детей. Как же долго эта девушка не покидала стены храма? Скребущееся любопытство не давало покоя. Про себя Асин всеми силами пыталась сложить – знали только боги и папа, как же плоха она в сложении! – увиденное и сказанное, сложить хоть во что-то внятное.