– Асин. – Рядом присел Атто, избавляющийся от широких кожаных ремней и стряхивающий на землю немалый груз своих крыльев. А вокруг уже выстроились люди – сочувствующие, которые, однако, не спешили протянуть ладонь. – В порядке?

– Да, – фыркнула в траву она и провела рукой по грязному лицу.

Хотелось то ли расплакаться, то ли выругаться. Но Асин просто тяжело дышала, приподнявшись на локтях. Влажные комья земли липли к рукавам рубашки, пачкали ткань.

– Будешь реагировать на них – сожрут, – наклонившись ближе, сказал Атто и тут же рявкнул так, что в ее ухе зазвенело: – Пошли вон! А ты – поднялась живо!

Как же Асин хотелось, чтобы он, подхватив ее под живот, помог подняться. И все же она встала сама, на ходу одной рукой избавляясь от тянущего вниз ранца. Столпившиеся люди расступились – отошли ровно на шаг: так они вроде не мешали Атто, зато могли перешептываться. Лишь один из них – юноша с раскосыми глазами и нерешительной улыбкой – протянул Асин платок.

– Ну ты дала, булка, – хохотнул Вальдекриз. Он спрыгнул со ступеней на каменную дорожку, короткую, разбитую и будто уходящую под землю. – Жива? – Он бесцеремонно отобрал платок у неравнодушного юноши и принялся стирать грязь с лица Асин. – Выглядишь неважно.

– Жива, – выдохнула она и тихо, чтобы никто не услышал, шмыгнула носом.

Зашуршали чужие ранцы – их, помеченные, стаскивали в одно место, между корнями кривого широкоствольного дерева. Крылатые люди собирались и, переговариваясь, решали, кто и куда направится. А Вальдекриз продолжал сосредоточенно тереть грязные, исцарапанные ветками щеки Асин, иногда отстраняясь, чтобы их осмотреть. Он слышал все: это можно было понять по тому, как он усмехался, хмурился или качал головой. Просто не отвечал.

– Ты. – Атто тем временем обвел собравшихся взглядом и выбрал кого-то. Кажется, наугад. – Останешься сторожить ранцы.

Девушка, тонкая, долговязая, с русой косой, лежащей на худых плечах, указала на себя и удивленно посмотрела на него из-под выгоревших бровей. Слегка замявшись, она задала вопрос, который, наверное, навязчиво звенел в головах всех присутствующих:

– Почему не она? – девушка кивнула на Асин.

– Потому что она со мной, – ответил Атто и, вырвав платок из рук Вальдекриза, вернул законному владельцу. – Еще вопросы?

Стало заметно холоднее. Даже те, кто переживал за упавшую с неба Асин, теперь молча осуждали ее – и эта замершая тишина давила куда сильнее ранца. От нее хотелось спрятаться. Хотя бы за спиной Вальдекриза.

– Мы с Ханной идем на нижние этажи, – сообщил он, будто не замечая дрожащего в воздухе напряжения. – Там можно найти что-то ценное.

– Откуда ты знаешь, что они здесь вообще есть? – поинтересовался Атто.

– Читал об устройстве таких храмов. – Вальдекриз размял запястья и обернулся туда, где ветер гонял по лестнице сухую листву. – Наверху, вон там, – он указал на черную, лишь чудом не обрушившуюся крышу, – проводили обряды, молились. Палки вонючие жгли, танцевали. А внизу поначалу были жилые помещения. Позже там стали хранить подношения. А если случалось что – на храм, например, нападали – туда тащили все ценное. Картины, статуэтки, украшения. Понимаете? Мы идем на нижние этажи, дедуля, – тихо повторил он, улыбаясь по-особенному неприятно.

Над головами хлопнул парусами «Небокрушитель», пришел в движение, накренился. Затрещала крепкая древесина, заскрипели мачты. Асин запрокинула голову. Огромная тень, укрывавшая ее, подобно плащу, слетела, и вместо нее на остров упал едва согревающий солнечный свет. Асин подставила ему лицо и ладони, изодранные, покрытые еле заметными кровавыми бусинками, и сказала твердо: