Вино было приятно терпким на языке, а настроение приподнятым. 
Жизнь начинала налаживаться…

***

Через неделю афиши с моим лицом висели на всех тумбах и стенах не только возле оперы, но и по всему городу. 

Репетиции богато оформленного «экстраваганца» «Морская царица», который должен был начинаться не перед, а после оперы, примерно в 10-11 часов вечера, шли усиленно всю неделю. 

Постановщиком был никому не известный Мариус Режинский, которого Сол сманил-таки у Дягилева в свое время и взял под свое крыло, как и многих талантливых постановщиков и артистов. 

Мой партнер, не особенно опытный и не самый талантливый парень, эмигрант из России, Виктор Берн, волновался больше меня. Он не умел прыгать, до Нижинского ему было, как до луны, но, с другой стороны, акцент шел на меня. 

Я должна была летать, а он – ловить. Ловить у Виктора получалось. 

- Мой Бог, Анни, мне тебя само провидение послало, да так вовремя! Танцовщица, которая репетировала этот номер, полная дура, прости Господи, - говорил Сол, довольно щурясь на меня после репетиции, - в такт вообще не попадала! А ты – конфетка! За неделю выучить все связки! Мы с тобой сможем часто менять репертуар! Это будет прорыв! Это будет каждую неделю премьера! Золотое дно, девочка моя!

- Сол… - я сомневалась в своих способностях так быстро перестраиваться, а, главное, в своих силах.

- Даже не переживай! У меня море планов! Море! Ты станешь богатой! Очень богатой! Твое лицо будут узнавать по всей стране! Мы еще с гастролями поедем! А почему нет? Дягилеву можно, а нам нет? Вот наберем талантливых девочек и мальчиков в подтанцовку… Ты будешь примой! Как Павлова! Нет! Лучше Павловой! 

Его несло куда-то на волнах фантазии, и меня вместе с ним. 
В такие момент я в самом деле верила, что Сол говорит правду, что у меня впереди невероятное будущее…

Мадлен, со свойственной всем полякам практичностью, останавливала меня в моих фантазиях. 
Говорила, что Сол, по ее мнению, много болтает и любит пускать пыль в глаза. Такие люди часто ходят по грани. А потом за эту грань переступают. 
Я помалкивала, но прислушивалась. 

Мы все еще жили вместе. 
Она должна была получить страховые выплаты в следующем месяце, но, чем дольше мы жили рядом, тем больше задумывались о том, чтоб не расставаться. 

Мадлен, с ее практической жилкой и умением устроить быт , казалось бы, из ничего, была удивительно славной женщиной. Доброй и верной подругой. В конце концов, нас столько связывало… 
В целом же, если не считать этих спорных моментов, все шло прекрасно. 
Скоро должна была состояться премьера «Морской царицы». 
Репетиции шли своим ходом, и за день я уставала так, что едва хватало сил добраться до кровати и упасть замертво. 

Но во сне мне тоже не было покоя. 
Мое прошлое, мой постоянный кошмар, который, наверняка, будет со мной всегда, приходил для того, чтоб терзать и без того измученное тело. 
Во сне я стонала, плакала, молила остановиться… Молила продолжать. Кусала губы, краснела, покрывалась холодным потом. 
И постоянно, постоянно ощущала его присутствие. Его тяжёлый, давящий взгляд, сводящий с ума. 
Дикий Даниэль сводил меня с ума даже через океан! 
Как такое могло быть?

Я просыпалась с тяжелой головой и отчаянно бьющимся сердцем, долго успокаивалась и настраивалась на работу. 

В конце концов, мне стало казаться, что я и наяву ощущаю его взгляд! 

Я точно сходила с ума. И эта нервозность усиливалась по мере приближения премьеры. 

В день финальной репетиции я вышла вечером из душного помещения оперы, вдохнула свежий воздух полной грудью. 
Все прошло хорошо. Завтра, на премьере, все должно было получиться.