Потом были соляные горы Vacha, а в их окрестностях росли диковинные растения густым кустарником с пальмовыми метёлками по верху. Сами горы красно-бордовые, скалистые, пещеры и гроты уходили в их глубину. Крутые, невысокие гористые склоны рассечены трещинами и прорезями, поэтому взбираться на них надо осторожно, подстраховывая себя охранником, которые с ловкостью альпинистов передвигались по отвесным стенам. С их вершин открывался роскошный горизонт, устланный бордовыми скалами. В одном месте природа собрала свои лучшие шедевры, хоть и небезопасные, чтобы показать всё сразу, чтобы удивить тех, кто когда-либо сюда доберётся.

В тот же день в местах соледобычи я безысходно страдала, глядя на работу рубщиков соли. Ехали туда караванными путями, других и нет, а сами караваны всё шли и шли нам навстречу. Так всегда. Соль здесь отправляют вечерами, верблюдов и ишаков навьючивают днём, а вечером уходят они в многодневный переход через пустыню. Тут соблюдается своя очерёдность на отправку соли: одни животные с погонщиками отправляются в путь, а те, что вернулись позже, отдыхают и ждут своего часа, поэтому по всему солончаку лежали верблюды, мерно пожёвывая жвачку.

Окрестности Даллола

Труд человека здесь невыносим, это труд раба. Люди, с безысходностью в глазах грустно смотрели на нас. Мне даже стало неловко оттого, что мы их фотографировали. Как будто снимали каторжный труд ради забавы. Не было здесь даже элементарного солнечного навеса.

Для хранения воды рабочие используют бурдюки из шкуры степной лисицы, снятой целиком с тушки. Шкура выворачивается наизнанку, обезжиривается солью, а изнутри смазывается жиром. Бурдюки имели ножки и ушки, завязанные накрепко бечевой, а внутрь наливалась вода. Эти, так называемые, сосуды были брошены под палящим солнцем, и напоминали чучела животных. Со слов самих рабочих, вода в них длительное время не нагревалась.

Люди длинными шестами, как рычагами, поднимали тяжёлые, подрубленные пласты соли и сбрасывали в одно место, где другие рабочие обтёсывали прямоугольные блоки для удобной транспортировки. Соляная пыль летела в лицо. Острые кристаллы ранили ноги и руки, раны совершенно не заживали, разъедаемые солью. Перчатки и носки тут необходимы, именно об этом нас просили рабочие. Мне было жалко их всех. Только двоим рубщикам дала немного денег. Они показали все этапы в работе и рассказали тонкости своего мастерства. Это действительно мастерство. Поднять ловко тяжёлый пласт соли не каждый сможет. Умело, доведя до автоматизма своё ремесло, обтесать блоки и удобно привязать на спину животного – задача не из простых. С тяжёлым сердцем покинула эти места. Неловко мне стало за своё благополучие.

Уезжали мы из соляной пустыни, догоняя и обгоняя караваны. Нам предстояло вернуться в ту маленькую деревню афаров, что находилась в ста километрах от Макале. Там планировалась ночёвка, чтобы завтрашним утром отправиться в другую часть Данакильской низменности, в зону вулканов Эрт Але.

В деревне Берахила остановились, чтобы снова сменить машины. Все эти манипуляции с машинами и деревнями напоминали мышиную возню среди организаторов тура, понятную только им. Пока суд да дело, я наблюдала за прибывшей солью.

Рубщик соли

Верблюды падали на ноги не доходя до складов приёмки, погонщики поднимали силой уставших животных, помогали дотащиться до огромных сараев. Работники склада развязывали поклажу и переносили блоки в помещение, оставив животных в покое.

После разгрузки погонщик отводил свой караван на водопой к большому, зацементированному вокруг, колодцу. Уставшие животные жадно пили воду, а об их кормлении, кажется, никто не думал. Если бы мне не уезжать, то я бы дождалась, когда животных наконец накормят и душу мне успокоят, но предстоял долгий путь к месту следующего ночлега. Он пролегал среди гор. Небо опиралось на вершины, как будто только благодаря ему нас ещё не накрыла серая мгла.