Спустя полтора часа в аудитории никого не осталось. Сдали абсолютно все, даже Лилиан, в голове которой информация держится ровно десять минут.

– Сэкигути-сэнсей, могу ли я узнать результат своего ответа?

Последовало молчание, в воздухе витало напряжение. Преподаватель не должен оставаться наедине со студентом, такое негласное правило было в университете, именно поэтому я так не любила эти разговоры, боясь, что кто-то может неправильно понять. Он медленно отошел от стола, попутно раскладывая вещи на их места.

– А вы уже думали, чем займетесь после магистратуры?

– Нет, – поспешно ответила я. – Пока нет.

Затем снова молчание. Сэкигути-сан словно не решался сказать то, что думает, но считал нужным. Достаточно было обратить внимание, как задумчиво подбирает нужные слова.

– У вас достаточно глубокие знания, Айуми-сан, и мне удалось даже взглянуть на некоторые тезисы вашей выпускной работы. Мой вам совет – остаться здесь и продолжить свои исследования. Возможно, мне удастся найти того, кто разделит ваш труд.

У меня никогда не хватало смелости спросить его напрямую, почему он мне помогает. И почему он так мало говорит об отце? С того дня, как только я была зачислена в университет, любые личные темы пресекались. Между нами оставалась дистанция преподавателя и студента. Даже сейчас я смотрю на него и в голове пытаюсь представить образ отца. Как бы он выглядел сейчас, если бы…

– Айуми-сан, – обратился Сэкигути-сан, вырывая меня из своих раздумий. – Вы расслышали меня?

– Да… Мне… мне нужно идти, простите, мне действительно нужно подумать над ответом. Спасибо, – быстро проговорила я, параллельно совершая одзиги.

Мне почти удалось скрыться за дверью, как его голос снова раздался позади меня:

– Если бы он был здесь, то гордился бы тобой, – его последняя фраза ненадолго повисла в воздухе, но я тем временем скрылась за дверью.

Жизнь уже преподнесла мне довольно много уроков, но я совершенно ничего не знала об умении навсегда зачеркивать прошлое и двигаться дальше.

«…Районы, в которых располагались общины гейш, назывались „цветочными улицами“ (ханамати). У гейш не было фамилий, а имена переходили по наследству от предыдущих гейш этого ханамати. Сделать гейшу своей „второй женой“ было по карману только самым богатым, лишь наличие высокого социального статуса и большого достатка могло позволить мужчине такую роскошь. Содержать гейшу считалось особым шиком, престижем и не просто приветствовалось, но и почиталось…»8

Последние слова из книги были аккуратно перенесены в блокнот с заметками для моей выпускной работы. Время от времени я действительно пользовалась ноутбуком, и это было практично, но бумага и ручка могли в большей степени заставить информацию перевариться в голове.

За исключением редких дней, когда я готовилась к экзаменам в общежитии, Лилиан при любой возможности давала понять, что я слишком старомодна и мне давно пора скачать приложения для заметок на айпад.

– Никто не хранит такой объем информации в бумажном виде! – с упреком как-то сказала она, с небрежным видом оглядывая кучу аккуратно разложенных блокнотов.

– Зато ты всегда знаешь, что подарить мне на день рождения, – аргументировала я. Это была чистой воды правда,

– Очередную макулатуру, да-да, всем нам это знакомо, – вздыхала она.

– А вот тебе сделать подарок – задача не из легких, – отшучивалась я. – Легче взобраться на Фудзияму дважды.

Два часа прошли незаметно. В библиотеке почти не было людей, потому что время близилось к девяти вечера, и скоро придется уходить, хотя мне так хотелось остаться. Здесь было мое убежище от шумного Токио. К шуму этого города невозможно привыкнуть ни через год, ни через шесть лет, поэтому с момента обоснования в Японии я нашла немало уютных и тихих мест, среди них были и синтоистские святилища. Но делать домашние задания и писать выпускную работу в храме было не самой лучшей идеей из-за отсутствия места, где я могла бы разложить свои вещи, поэтому я просто частенько приходила туда помолиться за себя и за других.