Телефон и интернет запрещены. Связь с родственниками только в крайнем случае с разрешения организаторов. Проживание в доме-студии 24/7 в течение всего срока пребывания. Организатор имеет право съемки участников в любой локации студии, за исключением душа и туалета. Организатор имеет право транслировать любые эпизоды без согласия участника.

Быстро пробежав глазами условия, я поймала себя на мысли, что сдаюсь в добровольное рабство. Отныне должна была делать то, что мне скажут и не смогла бы сбежать пока не потеряла место в шоу. Холодок пробежал по коже.

Да, я давно занималась блогерством и привыкла к камере. К одной камере, которую сама включала и выключала, когда хотела. Всегда была возможность подготовиться, накраситься, выставить свет. В блоге каждый ролик был под моим контролем. А на проекте я полностью теряла представление о том, что видел зритель, и это пугало.

В голове сама собой нарисовалась картинка – утренняя Маша: нечёсанная, с помятым лицом и слипшимися ресницами после лежания на животе. Да уж! Не такой хотела я быть для всей страны. Конечно, притворяться сказочной принцессой долго бы и не получилось, но я решила хотя бы запастись яркими пижамами и симпатичными штанами, чтобы меня запомнили как уютного и милого домовенка.

Мама для приличия задала несколько вопросов консультанту и сделала вид, что его пространные ответы вполне её устроили. Кивая и поддакивая, она расписалась в договоре.

Следующий этап – интервью, фотосессия, запись промо-роликов. Перед неопытной школьницей открывался новый мир, где много людей работали над чем-то большим и интересным. То, что должно было стать праздником и чудом для миллионов телезрителей, для этих работников было обыденностью, скучной рутиной. Режиссер, уставший мужчина с серым прокуренным лицом, объяснил мне, что на интервью надо быть максимально честной, в идеале хорошо бы заплакать, открывая душу. Зрители не любят совсем уж идеальные картинки, они хотят жалеть и сочувствовать. Странно было услышать подобное циничное отношение к людям, но, с другой стороны, я будто приоткрыла завесу другого измерения, где инструментом были эмоции, а режиссеры виртуозно на них играли.

В студии было слишком ярко от освещения и люди сновали, поглощенные работой. Мне напудрили лицо, чтобы не блестело в кадре и усадили на стул.

– Маша, ты самая младшая участница. Не страшно соперничать с ребятами? – спросила ведущая Анна. Тогда она оставалась за кадром, пока камеры сосредоточились на мне, сидящей в неудобной позе. Но уже совсем скоро Анна стала мелькать в каждом выпуске и олицетворяла само телешоу.

– Нет, мне интересно попробовать. Я младше других, но у меня есть блогерский опыт, и я много участвовала в конкурсах, хоть и не таких масштабных.

– А как твои родители относятся к тому, что в свои семнадцать лет участвуешь в таком крупном проекте, и тебя увидит вся страна?

– Мама очень рада, что я прошла кастинг! – улыбаясь, сказала я. В самом деле, не позорить же мать с первой серии. Пусть думают, что ей не всё равно.

– Что насчет папы? – с невинным видом проговорила Анна, как будто не было целой кучи заполненных анкет, и подробной информации обо мне, которую собрали до интервью.

– Папы у меня нет. Родители расстались давно, и я его даже не помню, – твёрдо выговорила я, как и много раз до этого, утоляя праздное любопытство случайных людей. Вопросами про отца меня конечно не вывести из себя, но всё же это не самая приятная тема для разговора.

– А ты бы хотела, чтобы он тоже увидел шоу? Гордился своей дочерью или, наоборот, пожалел о своем решении уйти? – голос девушки звучал мягким и сочувствующим, но глаза по-прежнему были холодны. Мои кулаки сжались сами собой, и я посильнее воткнула ногти в ладонь, чтобы неприятное ощущение возвращало меня в реальность.