Ту хату он так и не нашел, даже не пытался искать. Мать не простил. Время еще не пришло. Служил он в армии по контракту.

– Етить-колотить, Федька, я ж тебя спрашивал, выводить сегодня скотину или нет, – схватился за лысину Степан. – «Выводите, дядя Степа, они нам не мешают», – передразнил воображаемого виновника дед. – А теперь, Валька, глянь, что Тайфун наш вытворяет. Где ж я так нагрешил-то, а?

Страсть к пафосным кличкам была особенностью Степана Ивановича: Тополек, Ромашка, Гиацинт – не полный перечень кличек его многочисленного скотного двора. Вот и сейчас он наблюдал, как его любимчик Тайфун, перезимовавший взрослый бугай, бежал по степи, стаскивая в кучу провода, тянувшиеся от батарей к боевым машинам. Степан смотрел из-под руки на происходящее действо, щурился от яркого солнца. Смешно дергался всем телом. Наконец решился, побежал в степь на помощь солдатам.

Вечером, укладываясь спать, Степан Иванович не утерпел:

– Ох, Валька, не нравятся мне эти гляделки, Натаська днями сидит у нас, задницу к лавочке приклеила. Не к добру это. Парни вон какие, жеребцы, обрюхатят нашу Натаську, как пить дать обрюхатят, а нам хлебать.

– Дурак ты старый, кто сказал, что не к добру? К добру, Степа. Замуж вряд ли кто возьмет, а ребенка родит и будет для чего жить бабе. Спи уже, завтра рано вставать!

– Ну да, ну да, к добру, говоришь? Посмотрим… – проворчал Степан, укладываясь поудобнее спиной к супруге.

Так бы и играли в гляделки Натаська с Федором. Но, как говорят, случилась случайная случайность.

Наедине встретились они у колодца. Натаська по привычке набрала два ведра воды под самый верх, напряглась, подхватила тяжелые ведра и уже сделала несколько шагов по натоптанной дорожке. В этот момент из-за угла дома с двумя пластиковыми бутылками-«двадцатками» резко вывернул Федор. От неожиданности Натаська шумно выронила ношу на землю. Одно ведро перевернулось, и вода разлилась по дорожке, стекая в зеленый спорыш.

– Ты чего, дуреха, испугалась, что ли?

– Ага!

Парень мгновенно оценил ситуацию: увидел и хрупкость девушки, и тяжесть непосильной ноши. Отставил в сторону свои бутыли.

– Давай помогу! – подхватил сильной рукой, как перышко, пустое ведро, мягко по-кошачьи обогнул застывшую девушку, приблизился к колодцу, поставил посудину на лавку. Отпустил, слегка придержал мозолистой ладонью заскользившее гладкое, отполированное годами тело воротка. Загремел раскручивающийся цепок, затарахтело о каменные стенки колодца ведро, шлепнулось в воду где-то там, в глубине, утопилось.

Натаська тихо исподтишка залюбовалась, как легко, играючи он закрутил вороток обратно, перелил воду в ее ведро. Успела перевести дух от внезапной встречи, успокоить дыхание. Кто ж знал, что вещий сон наяву так скоро исполнится, объект девичьих мечтаний последних дней и ночей появится перед ней так внезапно?

При встречах на улице или во дворе у Ивановых Федор смотрел как бы вскользь, хмурился, отчего на прыщавом лбу легкой волной играли морщинки. А тут вдруг посмотрел прямо в глаза. А Натаська свои зеленые не опустила. Нахально уставилась на него, разглядывая ровные скулы, короткий ежик волос и небольшой нос с горбинкой. Он-то свои первым отвел, желваки лишь заиграли на худом лице да бледность по шее растеклась, как та вода по дорожке.

Наклонил голову, подхватил оба ведра, играя темными бровями, произнес слегка гнусавым голосом:

– Дорогу показывай, хозяйка, – пошел по тропинке, чуть притормозив, пропустил Натаську вперед. Хоть дорогу-то уже знал. Не раз на калитку крашеную, зеленую, смотрел, хмурился. Выглядывал за ней мелькающую во дворе хозяйку.