– Уходим. Чужие мы в здешних местах, домой пора.

Савелий протянул товарищу мешочек заработанных монет, и, пожав плечами, промолвил:

– Возьми тогда хоть денег на дорожку, за тот случай на посту.

Бородатый стражник нахмурил свои густые брови, развернулся лицом к упырю и решительно отодвинул монеты обратно.

– Нет. Такое я принять не могу, – ответил он и, снова вздохнув, добавил, – к тому же, я и сам виноват в произошедшем в два раза больше твоего – на собственном дежурстве проспал побег новобранца.

Упырь с пониманием кивнул, а затем встал и направился к выходу. Собравшиеся в корчме люди уже не провожали его взглядом и не перешептывались, потому что давно привыкли к ежедневным посиделкам дозорного с другом, и лишь один корчмарь, прищурившись, наблюдал за каждым движением гостя. Хозяин знал, что Савелий ничего не ест и не пьет. Возможно, он даже понимал, кто парнишка такой на самом деле, но почему-то ничего с этим не делал. Может быть, он не относился так к суевериям, как остальные, а может, просто предпочитал не лезть не в свое дело. В конце концов, кто знает, сколько воров и разбойников прошло через эту корчму за время ее существования?

– Эй, друг! – крикнул Емельян Савелию вслед, когда тот уже отворил дверь, чтобы выйти наружу.

– Да? – не промедлив, спросил упырь.

– Подари Ольге кольцо какое, что ли. Многим ты ей обязан, – посоветовал бородатый стражник, и Савелий на это улыбнулся и кивнул головой.

На следующее утро все деревенские жители округи собрались у прочных стен замка, с ужасом перешептываясь и требуя прохода внутрь. Отец Ольги, Ярослав Васильевич, и жених девушки, Захар Всеволодович, стояли на высокой башне и наблюдали за тем, как половецкое войско, вдоволь разгулявшись по русской земле, разбивает лагерь в непосредственной близости от поселения.

– Наивно было полагать, что они не явятся сюда, – сказал пожилой правитель, поправив на себе наспех накинутые после сна одежды.

Также не юнец, уже с проблесками седины, жених Ольги задумчиво посмотрел вдаль и стал изучать палатки врага, вооружение солдат и предметы снабжения, а потом сопоставлять эти сведения со знаниями монахов, у которых он учился грамоте и искусству стратегии еще в далеком детстве. Обращая особое внимание на количество шатров, он застыл на несколько секунд, чтобы посчитать, после чего ответил:

– Это не целое половецкое войско, а только отделившийся от него маленький отряд грабителей. Мы можем разбить его прямо сейчас, если захотим.

Пожилой аристократ нахмурился, облокотился на прочную стену и отрицательно покачал головой. Ему крайне не нравилась идея решать возникшую проблему силой, особенно, если учесть, что армия самого великого князя совсем недавно была разбита южанами в этих краях. Гораздо логичнее, с его точки зрения, было бы откупиться и остаться в живых, а уже к следующему году подготовить оборону и обучить людей.

– А что потом? – спросил он риторически и повернулся к жениху Ольги. – Другие половцы придут следом и не оставят камня на камне после такой выходки?

– Возможно, – неожиданно согласился умевший убеждать собеседник. – А еще возможно, что истощенное битвами и дорогой войско не станет штурмовать укрепленный замок и бросит свою затею.

Ярослав Васильевич нахмурился еще сильнее, отошел в сторону, чтобы наедине, без давления все обдумать, и после с одобрением кивнул головой.

В полдень городскую площадь и торговые прилавки с купеческими товарами осветило яркое летнее солнце. Молодой аристократ широким шагом шел с дорогим подарком в руках, чтобы увидеть свою избранницу и одарить ее перед важной битвой. Жених уже представлял себя владельцем всех ближайших земель как минимум и, возможно, однажды даже князем в столице. «Эх, славная будет бойня!» – думал жестокий и расчетливый Захар Всеволодович, и теперь в своих мыслях он был еще и грозой монголо-татар, которые, стоить заметить, своими военными традициями могли бы посоревноваться даже с Римом.