Фирсова подмывало все-таки меня попытать, но, видимо, обдумав мои категорические обещания, решил не будить во мне зверя.

– А я верил, что ты не откажешь мне в помощи, потому и пошел сразу к тебе. Дай бог, чтобы все сложилось. Удачи тебе

Мы хлопнули по рукам и разошлись. Фирсов почувствовал, наверное, облегчение, а у меня появилась новая забота.

Даже в самые трудные моменты послеобеденной тренировки из головы не выходило мое обещание Фирсову посетить каюту службы безопасности и, грубо говоря, обнюхать этих людей.

Они не дураки, и если я, стану вешать им «лапшу на уши», очень быстро последуют неприятности. Тем более, мне будет плохо, если хотя бы один из них причастен к двум последним происшествиям. Что придумать? Что?

Порядочная, и, как мне показалась, правильная идея, появилась только после ужина. Я сам был удивлен тем, что так мало нужно для того, чтобы сделать все просто и обойтись малой кровью. Но, вариант был беспроигрышный. Ближе к отбою, с бьющимся от волнения сердцем, я подошел к большой командирской палатке и осторожно заглянул в проем двери.

Грохотов сидел за столом и что-то писал. Так он мог просидеть глубоко за полночь. Ну, уж не повезло, так не повезло.

В отчаянии, я заглянул в палатку еще раз и, обмер…

За столом уже никого не было, лишь слышно было, как щелкнул замок двери каюты командира.

Выждав несколько минут, я вошел в дверь палатки и быстро направился к темному и длинному коридорчику, в глубине которого находилась дверь в каюту офицеров службы внутренней безопасности. Сердце стучало громче большого войскового барабана, но отступать уже было нельзя.

Подойдя к двери, я немедленно постучал. За дверью послышалось:

– Кого-то черт принес. Кому там не спится?

Однако щелкнул замок, и дверь открылась. Один из офицеров службы стоял в проеме приоткрытой двери, внимательно рассматривая меня.

– Вы что-то хотели? – спросил, наконец, он, хотя этого вопроса можно было и не задавать. Интересно, кому бы в голову могло взбрести стучаться в эту дверь просто так?

Я кивнул головой:

– Дело в том, что вопрос очень серьезный.

– Серьезными вопросами занимаемся мы, – самоуверенно и надменно заявил офицер. Мне показалось, что войти во внутрь каюты сегодня не удастся.

Издали донесся голос старшего офицера:

– Ну-ка, запусти сюда этого офицера. Возможно, от него услышим что-то полезное.

От этих слов мне стало гораздо легче и спокойнее. Войдя в каюту, я сразу обратил на то, что обстановка в ней гораздо богаче, чем в наших экипажных каютах. За столом перед зеркалом сидел один из офицеров и скоблил безопасной бритвой свой намыленный подбородок. Рано пришел, зло подумал я. Когда-то он закончит эту процедуру? Остальные военные сидели или лежали поверх одеял и ко сну еще не готовились. Майор полулежал на двух больших подушках, а я зло подумал, что несправедливо так. Дискриминация какая-то. Мы же все офицеры, выполняем одно задание, а живем далеко не в одинаковых условиях. Майор усадил меня на стул возле себя.

– Слушаю вас, – пристально глядя мне прямо в глаза, сказал он. Я, было, подумал, что он сейчас начнет вспоминать совсем недавние разборки, когда на нас с Шакировым были направлены стволы их пистолетов, но он оказался порядочнее. Он только внимательно выслушал мои соображения по поводу странных запахов перед покушениями на Шакирова и на Фирсова. Майор, после моего короткого сообщения, даже привстал с подушек и сказал:

– Да, в этом что-то есть!

Офицер за столом закончил бриться и стал обильно поливать свое лицо зеленоватой жидкостью из прозрачного флакона. По каюте расползался запах «Огуречного» лосьона.