– Иногда та-а-ак хочется вернуться во вчерашний день. Знакомое чувство, правда?
– Хороший знак: «Я – с тобой в мыслях, на устах, в сердце». Я – с тобой. В мыслях. На устах. В сердце. Я – с тобой. Очень хороший знак.
– Почему ты ревнуешь так некрасиво? Ведь это можно делать гораздо изящнее?
– Одно дело – гулять по ярмарке, и совсем другое…
– Тяжело на сердце. Не печалься, любовь моя. Скажи еще раз. Не печалься. Нет, про любовь скажи… Будущего нет…
Глава 8. Шикарные птицы или Бернар и Матильда
– Зачем ты позвал меня сюда?
– Ноги не промочила?
– Какая разница? Причем тут мои ноги? Чего молчишь?
– Холодно. Не хочу, чтобы ты простудилась.
– Тем более… Зачем мы пришли сюда?
– Не знаю. Может быть, для того, чтобы объясниться. Или посмотреть друг на друга. Или что-то сказать. Не знаю. Ты замерзла?
– Мы пришли сюда, чтобы это выяснить?
– Послушай…
– Я слушаю.
– Наверное, не все можно сказать словами.
– Скажи не словами. Скажи как-то по-другому. Зачем все это? Ты же понимаешь, что у меня создается впечатление… Что ты хочешь мне сказать что-то очень важное… Вот в одной строчке получилось «что» три раза. Некрасиво как-то.
– В какой строчке?
– Не важно. У меня создается впечатление… Ты, конечно, скажешь, что не отвечаешь за впечатление, которое создается у меня. Ты так скажешь?
– Нет. Я отвечаю. И за впечатление тоже. Потому что оно создается у тебя.
– Ты смеешься?
– Нет.
– Тебе меня жалко?
– Нет.
– Ты меня ненавидишь?
– Нет.
– Так что же?
– Очень захотел тебя увидеть. Вот и все.
– Мы что, больше не увидимся?
– Увидимся.
– Никогда?
– Нужно постараться, чтобы никогда. Но увидимся.
– «Зачем же с ней, как с нищенкой?..»
– Что?
– Я не помню автора. Но это цитата. Стихотворение. Смысл такой: если любовь приходит поздно, на закате, зачем же с ней поступать как с нищенкой…
– С любовью?
– Да.
– Не называй это так.
– Почему? Это так и есть. Бросаешь монетку и хочешь отделаться поскорее. Чтобы не смотреть, какая она несчастная. Чтобы потом не стояла перед глазами в своих лохмотьях.
– Да, что-то в этом есть.
– Что-то в этом есть. Всего-то навсего мир взял и пошатнулся. Не рухнул, нет. Просто пошатнулся.
– Ты не замерзла?
– Спроси еще разок.
– Хорошо, больше не спрошу.
– Замерзла. И ноги промочила, пока добиралась сюда, в эту глушь.
– Какая же это глушь? Это даже и не лес. Просто посадки. Вон даже дорога видна.
– Видишь, как все глупо и поверхностно. Даже и не лес.
– А чего ты без шапки?
– Прическу берегла. Накинь мне капюшон. Все равно от укладки ничего не осталось. А, впрочем, я сама надену. Не помогай. Я справлюсь. Раз уж ничего не осталось.
– Ничего не проходит бесследно. Осталось.
– Да? Что? Эти голые ветки даже не леса, а каких-то посадок вдоль дороги? Эта унылая сырость и серость? Эти тоскливые сосульки, которые тают прямо на глазах?
– Воспоминания, наверное. Ты спрашивала, зачем я позвонил и привез тебя сюда? Думаю¸ именно для этого: зафиксировать воспоминания. Вот такая ты и будешь стоять у меня теперь перед глазами: в капюшоне, без прически, мокрая и замерзшая, среди голых веток.
– Как нищенка?
– Ну зачем ты так?
– Ой, и правда, зачем я так? Посмотри на этих ворон, которые ходят грязному снегу. Не правда ли, они прекрасны? Они просто шикарны. Каждая из них – в маленьком черном платье. И никогда не скажешь, сколько им лет. Ну а то, чем они питаются, так это просто предрассудки. И потом… Нужно же им как-то жить? И еще: что, лучше живую жертву заклевывать? А во всем остальном… Очаровательные птицы. Разговаривать умеют. Посмотри… Видишь?
– До твоих слов – не видел. Теперь – вижу.
– Ну что, кто из нас первый скажет «поехали по домам»?