– Вы абсолютно здоровы, мадам.

– Я вам не мадам, а советская женщина. Если вы не находите у меня болезни, так отправьте на консультацию в Москву.

– К какому врачу, позвольте вас спросить?

– Тоже мне, профессор! А не знает, к какому врачу отправить больную женщину!

– Больную, знаю к кому направлять, а здоровую – нет.

– У меня кружится голова, у меня слабость, боли в животе, – кипятилась семипудовая баба.

– Меньше кушайте, особенно жирного. Больше ходите, гуляйте на свежем воздухе и все пройдет.

– Это я и без вас знаю, профессор, – с сарказмом прервала Луганцева пациентка. – Так вы не направите меня в Москву?

– Нет. Нечего вам там делать.

– Тогда я вас направлю на ковер к секретарю обкома партии.

– Ну, голубушка, в таком тоне я с вами разговаривать не намерен. Прошу покинуть кабинет.

Дама удалилась, раздраженно хлопнув дверью.

На следующий день профессор пригласил к себе доцента Шинкаренко:

– Виталий Карпович, а не хотелось ли вам принять на себя одну из моих обязанностей?

У Виталия загорелись глаза, он давно мечтал, он ждал, когда шеф начнет его выдвигать.

– Вам, моему первому доценту, хочу поручить консультировать пациентов в обкомовской лечебнице. Мне, честно говоря, жалко тратить время на осмотры здоровых людей, а посему прошу вас заняться этим. Говорить ты умеешь, убеждать тем более, а главное, как хирург и ученый созрел для этих целей. Однако не забывай, будешь в чем-то сомневаться, зови, разберемся вместе.

Луганцев даже не спрашивал согласия Виталия, он все прочел в его светящихся счастьем глазах. Шинкаренко, будучи обкомовским зятем, знал, что значит быть рядом с сильными мира сего, но если не мира, то хотя бы области.

– Постараюсь не подвести, Александр Андреевич!

Самому же Луганцеву не нужно было тянуться к партийным начальникам, они и без того уважали профессора, ибо почти у каждого кто-то из родственников был пациентом талантливого врача. Сам первый секретарь обкома Алексей Михайлович Просвещенцев любил побеседовать с известным ученым на самые разные темы. Они говорили не только о развитии здравоохранения и образования, но и о новых премьерах в театрах, строительстве библиотек. А иногда вечером просто гуляли по городу, любуясь новыми зданиями лучших архитекторов страны и не менее талантливых строителей. Луганцев часто брал на такие прогулки маленького Сашу и вообще он в любое свободное время старался быть с сыном. Александру Андреевичу очень хотелось воспитать себе достойного наследника, у него не получилось это со старшим сыном, потому он всю свою любовь отдал второму, озорному и сообразительному мальчику.

В один из таких прогулочных вечеров Просвещенцев задал профессору вопрос:

– Александр Андреевич, не расскажете ли вы мне, что за спор вышел у вас с женой нашего заведующего отделом Звонникова?

Луганцев сначала не понял о чем идет речь, но потом вспомнил женщину, которая грозилась вызвать его на ковер к секретарю обкома.

– Алексей Сергеевич, я думаю, что это не стоит вашего внимания.

– И все же.

– Да так, вздорная толстая практически здоровая баба требовала отправить ее в Москву, но что ей там делать, она нас с вами переживет, не отличаясь особым интеллектом.

– Зато властью над мужем отличается, тот, перепуганный, прибежал ко мне жаловаться на ваше грубое отношение к ней. Я обещал поговорить с вами. Вот и говорю. Живут на белом свете людишки, вырвутся из грязи в князи, а ума-то княжеского взять неоткуда. Ладно, разберемся.

Луганцев молчал, настроение было подпорчено неприятным воспоминанием. Просвещенцев заметил:

– Ну, извини, Александр Андреевич, но не спросить я не мог. Это больше для меня нужно, чтобы знать, с какими кадрами работаю… Профессор, а не хотите ли прогуляться до гастронома? Меня жена просила гречки купить.