‒ Ты немая? ‒ Она отрицательно вертит головой.

Я взял с собой консервы ‒ все, что успел взять, кроме ножа и автомата АК-47. Вряд ли его создатель мог предугадать последствия ‒ то, что из этого автомата будут убивать его земляков.

Я достаю из-за пазухи банку, беру нож и открываю одним ловким движением ‒ армейским способом ‒ этому меня научил мой сосед, дядя Николай.

‒ Ешь, девочка, ешь, силы тебе понадобятся. Ты все время молчишь, и я не знаю, как тебя зовут. Я буду звать тебя Зара. Так звали одного хорошего человека.

Дядя Николай попал в наши места, когда служил в армии.

Это было очень давно, задолго до войны, когда великая красная империя еще не рухнула, а ее народы были добрыми соседями. Сегодня все это кажется мифом, выдумкой. Он служил вместе с моим отцом, там они подружились. Их вместе сюда перевели.

Но если мой отец вернулся на родину после скитаний, то для Николая все было новым и неизвестным. Мой отец родился в ссылке и почти ничего не рассказывал о своем детстве. После службы дядя Николай остался здесь, построил дом ‒ ему помог мой отец ‒ и стал нашим соседом. «Места у вас красивые, ‒ говорил он. ‒ Нет плохого народа ‒ есть плохие люди». Я запомнил его слова. Однажды дядя Николай рассказал одну историю. Тогда он только прибыл на место службы. Им с товарищем дали увольнительную, и как раз в это время им нужно было в город. Они стояли у дороги и ловили попутку. Наконец, после двух-трех неудачных попыток, остановился грузовик. Шофер сказал: «Залезайте в кузов», ‒ а там сидели женщины, укрытые с головы до ног тканью, лица закрыты ‒ так принято, а в центре сидел древний почетный старец ‒ с тростью, в папахе, с белой бородой и с кустистыми черными бровями. Он слегка улыбнулся и обнажил два золотых зуба. Казалось, он сошел с картины. Настоящий хрестоматийный горец. Он сидел в центре, на лавке, с достоинством князя. Все сидячие места были заняты. «Мы два здоровых молодых парня ‒ не беда, едем стоя. Неожиданно старый горец встал, ударил тростью по лавке рядом с собой.

Две девушки встали и отошли в угол. Горец кивнул и пригласил нас сесть на освободившиеся места, но мы отказались, и аксакал покачал головой».

Я уснул, закрыл глаза на десять минут. Как долго я нормально не спал, мы все не спали; словно я не спал все четыре года.

Меня разбудил плеск воды. Я вскочил и потянулся к автомату, но его не было. Тревожно осматриваюсь, никого кроме девочки, она стоит у воды и смотрит, как волны омывают камни. Она утопила автомат, подошла бесшумно, как кошка. Она задумчиво глядит на меня своими большими голубыми глазами. ‒ Ты права, оружие ‒ это плохо. ‒ Она кивнула. Все равно магазин был пуст.

Стоянка окончена. Здесь где-то есть плот. Пустим его по течению, он будет на виду, а сами пойдем вброд на другой берег и пойдем вдоль реки. Так мы выиграем время. Река мелкая, но течение бурное и сильное. Я осторожно ступаю по скользким и гладким камням. Девочка у меня за спиной, как рюкзак.

Я помогаю себе палкой, волны слегка сносят меня в сторону.

‒ Не бойся, мы уже близко.

Поздним вечером мы добрались до зеленого луга. Звезды уже видны, много звезд. Моя маленькая спутница спит, я несу ее.

Вдали виднеется какой-то дом. Надо подойти поближе и проверить.

‒ Проснись. ‒ Она зевает и открывает уставшие глаза. ‒ Потерпи, скоро нормально выспишься.

Я беру ее за руку.

‒ Делай, как я.

Мы крадемся в ночи как воры.

‒ Подожди здесь и никуда не уходи, пока я не вернусь. ‒ Она кивает. Умная девочка.

Я осторожно лезу через окно, оно выбито. Мы нежданные гости, нечего сразу лезть через дверь. Вот большая комната, наверное, гостиная ‒ хороший дом, но брошенный.