На Рябошапченко смотрело с фотографии простое русское лицо, умные глаза, хорошая улыбка, на петлицах по четыре треугольничка – такому довериться можно, но…

– Ты сбегай сейчас, склад работает до семи! – подсказал Андрей.

– А что же, и схожу, – решил Рябошапченко. – Ты меня извини, допьем в другой раз. – Он поставил бутылку в шкаф и прикрыл папкой.

На складе еще работали, грузчики разгружали котельное железо и бочки с карбидом.

Рябошапченко сразу узнал человека, изображенного на фотографии; конечно, борода и усы его очень изменили, но не настолько, чтобы не опознать. Украдкой он вынул из кармана фото, сличил, сомнений не было: он, делегат!

Дождался Рябошапченко, когда закроют склад, рабочие пошли к проходной, а тот, с бородой, задержался, вышел последним.

Иван Александрович нагнал его:

– Извиняюсь, можно с вами побеседовать?

– Я тороплюсь… – сказал бородач, но шаг замедлил.

– Вы были делегатом областной партийной конференции…

Бородач остановился, смерил его настороженным взглядом и тихо сказал:

– Ты что? Белены объелся?

– У меня доказательства есть! – напрямик сказал Рябошапченко.

– Это какое же доказательство? – усмехнулся бородач.

– Отойдем в сторонку! – предложил Рябошапченко и не оборачиваясь пошел в сторону электростанции, там была скамеечка.

Идет, а сам прислушивается, но шаги слышны, бородач следует за ним. Сели они на скамеечку:

– Вот, гляди! – Рябошапченко издали показал на ладони снимок. – «Наш делегат на областную партийную конференцию, пограничник, старшина-сверхсрочник», – прочел он.

– Допустим. Что же дальше? – выжидательно произнес бородач.

– Нуждаюсь в совете…

– Ну-ка, дай портрет! – потребовал бородач.

Рябошапченко протянул ему фотографию. Тот взял, поглядел и, усмехнувшись, сказал:

– Отродясь такого не видывал! Лицо босое! – он вынул из кармана матерчатый кисет, насыпал на портрет самосада, свернул и закурил.

На Рябошапченко пахнуло горьким запахом крепкого табака. Огонек бежал по фотоснимку. Он ждал, что будет дальше.

Сделав затяжку, бородач спросил:

– Как ваша фамилия, имя?..

– Я начальник механического, Иван Рябошапченко…

– Вы и раньше были начальником? – прищурясь, спросил бородач.

– Нет. До войны был мастером. Петелин заставил, пришлось…

– Та-ак! – многозначительно протянул бородач. – Что же за совет вам нужен?

– Появился на заводе инженер, Николай Гефт, из местных немцев. Подбивает меня против оккупантов, а сам, если посмотреть на него, служит Гитлеру верой и правдой!..

– Та-ак, дальше.

– Думаю, не провокатор ли? Можно ему довериться? Или опасаться? С человеком надо пуд соли съесть, а времени в обрез.

– Та-ак! – снова протянул бородач.

«Немногословный товарищ», – подумал Рябошапченко.

– Меня на складе знают как Туленко Игната Ивановича. Поняли?

– Понял.

– Дня через три зайдите в обед, я вам скажу. Где взяли фото?

– Тут бабка семечками торгует, такой мне счастливый фунтик достался…

– Хороши семечки! – усмехнулся бородач и поднялся со скамьи. – Стало быть, через три дня. Если удастся раньше, приду сам в механический. Ну, бывайте! – бросил он на прощание и быстрым шагом пошел к проходной.

Только в десятом часу вечера Николай попал к Покалюхиной.

Зная его точность, граничащую с педантизмом, Юля беспокоилась, выходила на улицу, пыталась читать, но ничего не лезло в голову.

Увидев Николая Артуровича, от радости она забыла все обидные слова, припасенные для него в ожидании.

Николай выслушал собранную Юлией информацию, передал ей сводку Совинформбюро и собрался домой, на Дерибасовскую. Юля пошла его провожать.

В лицо дул освежающий ветер, насыщенный йодистым запахом моря. Мерцали крупные звезды, и тонкий серп молодой луны подсвечивал серебром темные кроны каштанов.