– Завтра с утра в заводской ковш придут сторожевые катера «Д-9», «Д-10» и военный буксир «Ваграин». Заказ на переливку рамовых и мотылевых подшипников. Срок исполнения – десять дней. Инженер Гефт, напишите заявление на выдачу вам под отчет трех тысяч марок на баббит и бронзу, – распорядился Загнер.

Гефт здесь же на листке из блокнота написал заявление, и баурат наложил резолюцию.

По тому, как майор, сбычившись, водил головой, словно хотел выдернуть шею из тугого воротничка, можно было предположить, что у него скверное настроение.

«Проигрался в покер, не сварил желудок или неважные сводки с Восточного фронта?» – гадал Гефт.

– Получена телеграмма из Сулина с борта быстроходного эсминца «П-187»… – после длительного молчания сказал Загнер.

«Так вот оно что! Быстроходный эсминец! Будет гром из тучи!» – подумал Гефт.

И гром не замедлил:

– Инженер Петелин, акт подписывали вы?

– Я, господин баурат.

– Когда эсминец вышел из ремонта?

– Приблизительно неделю назад…

– Точнее!

– Десятого июля, – подсказал Гефт.

– Так что же, позвольте вас спросить, подшипники не выдерживают одной недели эксплуатации?! – Загнер уже не сдерживал своего раздражения. – Вот! – он швырнул Петелину бумагу. – Примите рекламацию! Эсминец будет доставлен на перезаливку подшипников портовым буксиром. Какой позор! Немецкий военный корабль на буксире, как баржа, как… Как черт знает что! – бугристое лицо Загнера потемнело от гнева.

– Совершенно очевидно, что баббит низкого качества! – подлил масла в огонь Вагнер.

– Я сам видел баббит… – начал оправдываться Петелин.

– Чем же, позвольте вас спросить, можно объяснить эту телеграмму!? – перебил его баурат.

Когда совещание закончилось, Сакотта выжидательно задержался в дверях – они приехали на машине Купфера.

– К сожалению, я должен еще получить деньги, – сказал Гефт. – Доберусь на попутной, в крайнем случае пешком…

Как-то Вагнер проговорился, что майор Загнер в дружеских отношениях с начальником гестапо.

– Герр майор, – начал Гефт, как только они остались втроем, – интересный случай…

– Да, я вас слушаю, – Загнер снял очки и, протирая стекла, уставился на Гефта.

– Несколько дней тому назад главный инженер Петелин рекомендовал мне, как мальчика из хорошей семьи, некоего Дегтярева. Петелин просил использовать его на работе в отделе главного механика. В тот же день я беседовал с этим «мальчиком из хорошей семьи». Дегтярев признался в своих близких связях с партизанами и предложил мне сотрудничество…

– Что? Что?! – Загнер надел очки и даже поднялся с кресла.

– Он сказал: «Вы, как старший инженер-механик, пользующийся доверием немцев, могли бы быть полезны нашим друзьям в катакомбах…»

– Как вы сказали фамилия этого… – Загнер взял карандаш и листок бумаги.

– Дегтярев Аркадий…

– Он придет к вам?

– Да. Я сделал вид, что заинтересовался предложением, и назначил ему свидание на сегодня в шестнадцать ноль-ноль.

– Очень хорошо! По этому вопросу к вам заглянет наш человек… Идите получайте деньги. Вы можете воспользоваться моей машиной, – он подошел к окну. – Она стоит у подъезда.

День только начинался, а дела было невпроворот. Сегодня чуть свет приходила Зинаида и сказала, что в двенадцать по радио будет передано важное сообщение Совинформбюро. Надо к этому времени обязательно быть на Малороссийской. Затем началась тонкая и сложная игра с начальником медницкого цеха Василием Васильевичем Гнесиановым. Прошлый раз он дал ему деньги на баббит. Гнесианов баббит купил в добрых, еще советских слитках. Николай все слитки тайно переметил и отдал в цех. Кроме того, сегодня должна состояться встреча с Иваном Александровичем Рябошапченко, откладывать ее больше нельзя.