– И это все?

– Все. – Я спокойно смотрела на нее. – Классные перья.

Девушка удивленно окинула изучающим взглядом мою простенькую одежду, собранные на затылке волосы, отсутствие украшений. Мне было все равно, что носить и как ходить. Я давно предпочитала внешнему внутреннее содержание. Главное – удобство. Джинсы, футболка, кроссовки. Мы смотрелись рядом примерно, как монохром и неон. Яркий экзотический цветок и обычная зеленая травинка. То есть как две полные противоположности. И, видимо, поэтому, совершенно не раздражали друг друга.

– Ты, новенькая? А хочешь, помогу с пропущенным материалом?

– Спасибо, очень выручишь. Меня зовут Тирис Алири.

– Лара Вигнев. После лекций можем пойти ко мне, там разберемся, что подтянуть.

Лара всегда вела себя просто, говорила, что думала, не стеснялась выражать чувства. Носила распущенными шикарные золотистые волосы, любила длинные цветастые юбки и экстра короткие тряпочки, едва прикрывающие белье, старинные украшения и вообще вся была словно сошедшая со страниц древних сказок позапрошлого века. Сама их придумывала и создавала. Поэтому никого не могла оставить равнодушным – люди либо сразу принимали ее, либо испытывали раздражение. По-другому просто не получалось.

Через пятнадцать минут стояния в очереди таких же растерянных студентов, мы продвинулись примерно на двадцать метров. Лара появилась с двумя стаканчиками горячего кофе и шоколадкой в зубах.

– Представляешь, пропал тот самый артефакт! Я вообще не понимаю, камень какой-то, ну положите другой, какая разница… И вообще, кому понадобился?

У меня внутри что-то неприятно кольнуло. Я очень хотела на него посмотреть, почему-то это казалось мне важным.

– В кабинете, куда мы стоим, – Лара мотнула головой на вьющуюся змейкой очередь, – сидит профессор Бекетов и с ним кто-то еще, ректор вроде. Опрашивают всех. Ага, так вам воришка и признался… тут Судей надо звать.

Примерно через час, подошла и наша очередь. Лара вошла первая. Я не волновалась, просто была очень расстроена. А Петра Васильевича Бекетова знала как очень приятного человека. Последние полгода на факультете права он вел некоторые дисциплины и несколько раз замещал у нас кого-то, проводя вводные занятия по юриспруденции. Его лекции мне очень нравились, они всегда были понятными и интересными. Несколько раз приходилось общаться с ним в неформальной обстановке, передавая документы, сообщая об изменении времени занятий. А однажды, он пригласил меня за свой столик в столовом кампусе, и мы некоторое время разговаривали на различные отвлеченные темы. Это был мужчина немного за шестьдесят, энциклопедически образованный, безупречно вежливый и вообще мне импонировал, как уравновешенный и адекватный человек. А вот Лара была со мной категорически несогласна. И это был тот редкий случай, когда ее мнение совпадало с мнением большинства. Про Бекетова ходило много противоречивых слухов – и о его жесткости, и о непримиримости к прогулам и промахам студентов, о трудностях и невозможности с ним договориться. Говорят, если ему что-то не нравилось, он просто отказывал без объяснений, прерывал отношения, отчислял, был непреклонен. Меня это удивляло. Он чем-то напоминал мне моего отца – строгого, честного, справедливого. Но я привыкла доверять только себе, поэтому относилась к нему также, как и он ко мне – тепло.

Лара вышла с красными пятнами, возбужденная, едва сдерживаясь.

– Обалдеть, самый настоящий допрос, представляешь? Я им что, преступник какой? Иди, сказали, чтобы следующий заходил. Я тебя здесь подожду.

Я смело переступила порог аудитории и аккуратно прикрыла за собой дверь. За центральным столом сидел Петр Бекетов, рядом ректор – профессор Фитц. Оба с очень серьезными и уставшими лицами. Лишь глаза Бекетова несколько потеплели, увидев меня. Я поздоровалась.