– Запомни на всю жизнь, сынок, – спокойно произнёс Глеб, – если ты сказал или тем более решил, что нужно убить, значит, бери и бей. После этого всё в твоей жизни изменится, но если ты по-другому не смог, никогда не сожалей о сделанном. Хуже, когда ты решил и не сделал, сказал и не ответил за свои слова. Всегда, ты слышишь меня, пацан, всегда отвечай за свои слова. А если не можешь ударить, не говори и даже не думай об этом.

С тех пор я не думал об этом ни разу. Урок был получен сполна. Кстати, отчим Ильи, как друг рассказал мне позже, отсидел в своё время десять лет за убийство. Наверняка он знал, о чём говорил.

Но вернёмся к предложению господина психолога. Так и что, убить крысу или даже не начинать думать об этом?»

Сзади яростно сигналили. Увлёкшись записями, Родион совершенно забыл, что находится за рулём. Он отбросил блокнот на пассажирское сиденье и тронулся с места в сторону Котельнической набережной.

В этот момент на смартфон пришло сообщение. Родион мельком глянул на него, и холодный пот заструился по его спине. В сообщении говорилось:

«Психолог тебе лжёт».

Родион брезгливо удалил сообщение и нажал на педаль газа до упора.

Позвонила Оля и долго рассказывала о женских мелочах, которые ее по-настоящему заботят: какого цвета купить фартук, носочки для малышки или шары на новогоднюю елку. Родион посмотрел на дождливую погоду за окном и подумал, что до Нового года еще жить и жить, а она почему-то об этом уже думает.

Прораб приветливо встретил его, с порога вывалив весь объём выполненной работы, и сразу же сообщил, что в бюджет они, скорее всего, не уложатся.

− А почему выходит дороже? – спросил Родион.

− Так мы же ещё вашей соседке полы меняем и водопровод, плюс она попросила обновить ей обои. Маргарита Иосифовна так ласкова с моими ребятами: чаем поит со смородиновым вареньем…

– Вот паскуда, – выругался Смураго, – сейчас я покажу ей новые обои.

Он попрощался с прорабом и бегом поднялся на этаж выше. Дверь у злополучной соседки по-прежнему была не заперта. Маргарита Иосифовна сидела на кухне за облезлым деревянным столом и что-то вязала. Длинные спицы мелькали в её морщинистых руках, словно боевые рапиры.

− Здрасьте вам с кисточкой, – выпалил Родион. – А я смотрю, у вас новые обои. Какая прелесть! За чей счёт газуете, мадам?

− Ты злой, – чётко ответила хозяйка квартиры. – Я тебе уже об этом говорила.

Смураго показал ей звериный оскал зубов, изобразив хищное животное.

− Злым быть плохо, бог накажет.

− Где был твой бог, когда меня с работы выгоняли, а?

Маргарита Иосифовна очень серьёзно посмотрела на Родиона:

− Бог всё там же, где и был: в твоём сердце. А за эти разнесчастные обои я тебе деньги верну. Вот только пенсию получу и…

− Из чайничка добавить не забудь, – ехидно выкрикнул Родион.

В это мгновение сильнейшая головная боль скрутила виски, и комната поплыла перед глазами. Он пошатнулся, схватившись за пожелтевшую скатерть на столе. Потянул её на себя, пытаясь устоять на ногах, но потеряв равновесие, рухнул на пол.

− Ты чего это мне тут удумал? – взвизгнула Маргарита Иосифовна и бросилась к телефону.

− Не нужно, – крикнул Родион. – Алкоголь какой есть? Плесни половинку стакана.

Хозяйка квартиры принесла запечатанную бутылку дешёвой водки, которую покупала для приготовления растирки для больных ног, и трясущимися от волнения руками откупорила. Смураго выхватил у неё бутылку и начал жадно пить прямо из горлышка.

− Да что же это ты так, из-за этих обоев, что ли? Я же сказала, что отдам, значит, отдам.

Родион выпил половину и небрежно швырнул бутылку под стол. Вытерев рукавом рот, он, пошатываясь, поднялся.