- Ладно, - подумала я. – Потом расскажет, если захочет.

Склонившись над ней, послушала дыхание. Она слегка хрипела, с трудом выдыхая воздух, как при бронхите.

- Может быть заболела?

Посидев немного, прислушиваясь к ней. Она спала. Успокоившись, ушла на кухню. Надо было ставить сдобу в печь. Обязательно последить, чтобы пирожки и ватрушки были красивыми, воздушными. И это самое главное – не передержать, иначе тесто подсохнет и затвердеет.

Кухня уже во всю функционировала – все суетились, громко вскрикивая, даже ругались. Особенно в этом была первой, как всегда, Брызла. Пока не было Грубеля, она распоряжалась всем и всеми – кричала на посудомоек, раздавала юрким мальчишкам тычки, ругалась на помощниц за их медлительность. Носилась из зала в погреб, выносила молочные продукты и формировала заказы в номера постояльцев. У нее была хорошая память, и она практически никогда не забывала, кто что заказал. И если бы не дрянной характер, могла бы стать приличной теткой, хотя хозяйку она устраивала - кроме своего мастерства еще и наушничаньем, новостями с кухни. Это как бы входило в её обязанности. Но интерпретация через свой поганый норов, многим стоила хорошо оплачиваемой работы. Вот поэтому её и боялись и ненавидели.

Я же, когда поняла, решила не раздражать и мне это удавалось, пока Окса не поставила меня у плиты. А потом еще и мои фантазии, которые воплотила в изделия и прибыль её совсем не устраивали. Она понимала, что пройдет время, и хозяйка будет удовлетворена моими талантами и сделает меня третьим поваром и тогда может пропасть её гешефт вместе с глав поваром. То есть я буду в курсе всего, и смогу держать её в руках, то есть шантажировать и получить уже свой верх над нею. И если что, она могла в раз лишиться не только бизнеса, но вылететь с места работы. А без рекомендации или не дай Боже с плохой, она останется без работы в этом регионе. Придется искать другое место не только для заработка, но и жительства. Конечно, она постоянно следила за мной и наматывала на ус, приглядываясь к каждому моему новшеству. Я же, иной раз, забывала об этом и показывала свое мастерство, чему многие удивлялись уже вслух. Особенно Грубель, хотя и с любопытством.

Переложив всю выпечку в корзины, я вновь бросилась к Маре, прихватив для неё свежие ватрушки и молоко. Она очень любила мою стряпню и даже рассказывала в герцогской кухне о моих новинках. Приносила местным девчонкам подавальщицам и поварятам и те с удовольствием ели и хвалили. Герцогский глав повар удивлялся, а наш Тубель хмурился и сопел. Об этом мне рассказывала Мара со смехом, а у меня сжималось сердце от того, что будет, когда наш вернется обратно. Но пока впереди было еще несколько дней турнира и самого праздника, я могла немного расслабиться.

- Не буду думать об этом сегодня, - морщилась я, вспоминая самого Тубеля и его презрительное отношение ко мне.

Даже у герцога уже все знали, кто печет такие вкусности и как меня продвинули в ученицы.

- Ох, прилетит мне, однозначно, когда главшпан вернется! И не единожды, - тоскливо думала я.

Сейчас же меня занимал только один вопрос – что случилось с Марой.

Влетела в комнату, и увидела её стоящей ко мне оголенной спиной, и чуть не выронила поднос. Там, по всей площади тела, вплоть до талии, шли кровавые полосы, вспухшие и до сих пор кровящие. Я ахнула и остановилась в дверях. Мара тот час резко обернулась:

- Закрывай двери! – махнула она рукой, увидев меня. – Помоги одеться, - скривившись от боли, сказала она и подала мне чистую рубашку.

- Надо намазать рубцы, - медленно, едва шевеля губами, прошептала я. – Больно?