– Простите, я ничего не понимаю, что вы… – изобразил я максимальную растерянность.

– Доброй ночи, ваше преподобие! – рядом оказалась одна из учительниц нашего приюта. Молодая, попавшая по распределению сразу из псковского педагогического института. Высокая, стройная, с большими красивыми карими глазами и шикарной фигурой. По-моему, в неё были влюблены все ребята из старших классов. – Меня зовут Елизавета Весельникова, я преподаватель Ильи. Могу ли я вам помочь?

Иеродиакон был из чёрных, монашествующих, поэтому на красавицу взглянул равнодушно.

– Агапий Тверской. Раз вы учитель, то потрудитесь объяснить, почему ваш одарённый не зарегистрирован?

– Кто одарённый?! Илюша одарённый? – ахнула Елизавета. Посмотрела на меня уже с интересом. – Не может того быть.

– Я сам в недоумении, Лизавета Андреевна, – да, вроде бы Андреевна, – Вот никак не рассчитывал что вечер так закончится.

– Как ты закрыл портал, парень? – иеродиакон хмыкнул. – Ладно дар прорезался, но тут матёрые поисковики пасовали, а ты сходу источник вычислил.

– Я знал, что надо копать и копал, – пожал плечами я. Пусть думают, что умею потоки улавливать, не говорить же им про призрачную деву, вместе со мною убившую Голодного Бога? – А там демон. Я его камнем и того… Тюкнул.

– Демона? Камнем? – удивился Агапий.

– Чем нашёл, – спокойно ответил я.

– Силён, – с тенью уважения произнёс он.

К нам подошёл инок с планшетом.

– Да, ваше преподобие, совершенно точно сигнатура не зарегистрированная, – сказал он. – Этот, да?

Младший патрульный кивнул на меня. Иеродиакон кивнул.

– Оформляем? – равнодушно спросил молодой. – Женщину тоже? Или кто тут старший?

– Вы в своём уме? – ахнула Елизавета. – Что вы такое говорите…

– Девушка, вы знаете что бывает за сокрытие одарённых от государства и церкви? – вперил в неё суровый взор Агапий.

Учительница побледнела и отступила от священника. Бедняжка Елизавета, церковники пробили её моральную защиту вообще не утруждаясь. А всё потому что надо знать свои права. Когда ты их знаешь, то подобные выверты отбиваешь в один момент. Так что надо вмешиваться, пока девушку совсем не запугали.

– Вы не имеете права задерживать ни меня ни Елизавету Андреевну, господа, – сказал я. – Срок самостоятельной регистрации дара двое суток с момента его открытия. Выходя за территорию интерната каждый ученик или работник обязан проходить сканер. Я его проходил прежде чем идти сюда. Результат был отрицательный.... Журналы посещений можете запросить у администраторов.

– Малыш, с тобой никто не разговаривает, – фыркнул инок, но Агапий глянул на коллегу с лёгким осуждением.

– Грубо. Эта жестокая психологическая травма вряд ли останется со мною до конца моих дней, а вот на вашей карме отзовётся точно, – не удержался я.

– Язык прибери, а? – инок побагровел.

Я представил, как выдираю у него ноги. Как у комарика. Одну за другой. Мечтательно улыбнулся, но сдержал очередную колкость. Хватит их задирать. Вместо этого демонстративно изобразил как застёгиваю молнию на губах и выбрасываю ключик за спину. Инок аж задохнулся от возмущения, но его остановил начальник.

– Отставить, Сергеев, – подал голос иеродиакон, обратился ко мне. – Смотрю, ты подкованный, парень-убивший-демона-камнем. Молодец.

– Хорошо учился. Вроде бы… Да, Елизавета Андреевна?

Та изумлённо покачала головой.

– Учись, парень, учись. Тебе полезно. Приношу извинения за поведение инока Сергеева, – Агапий обернулся к иноку, указал ему на машину. Повернулся к учительнице:

– Простите за беспокойство, всего хорошего. Не забудьте про регистрацию, пожалуйста.

Он отсалютовал нам и зашагал к патрульному автомобилю.