– Ты ходить можешь? – обеспокоенно спросил Лёня.

– Я не Потусторонний, чтоб водичкой излечиваться. Ты что-то хотел?

– Да мы, в общем, за этим и пришли.

И Лёня пересказал ему про назначенную на вечер встречу, про звездную плесень, которая начала охотиться на людей и была похожа на какую-то Исконную Тьму, про кукол и черноту в воде, текущей с потолка в метро.

– К тому же мы, кажется, наконец обнаружили зацепку. У девушки, – пауза. Наверное, Лёня кивнул на стену, за которой располагалась столовая, – похитили сестру. Кто бы то ни был, он может знать о других детях. И о Потусторонних. – Снова тишина, длинная, томительная. – Ты не задумывался? Что, если он жив, Ярь?

– Я не знаю, – растерянно пробормотал Ярослав.

– Знаешь, – бодро произнес Лёня. – Пойдем, познакомишься. Кстати, ребята не так просты… Потом расскажу.

Шаги простучали нам навстречу. Первым в комнате показался бодрый, донельзя веселый Лёня. Следом за ним – хмурый парень лет двадцати трех, в джинсах и черной футболке. Правая штанина распорота снизу и закатана, тяжелый гипсовый «носок» покрывал ногу до щиколотки.

Ярослав переставил костыль перед собой, оперся на него левой рукой, правую протянул мне для пожатия. Приветливо кивнул Марго.

– Василий и Маргарита, – представил нас Лёня.

– И что тут у нас?

Я замялся, не зная, с чего начать, но необычайно подвижный лаборант вновь пришел на помощь:

– У нас оживающие манекены с фабрики медицинских пособий. Вам бы съездить туда, узнать, не было ли происшествий на складе. Может, найдете подозрительное.

– Почему я? – спросил Ярослав.

Было заметно: долго стоять на одном месте ему трудно, но парень не желал показывать слабость.

– У тебя там, кажется, был приятель. Помнишь, после чистки предприятия от гнезда хишиг? Они таскали сахар из столовой и обрывали телефонные провода, из-за чего возникали неполадки, сеявшие жуткую неразбериху в цехах.

Я несмело улыбнулся. Шутит?

– И еще я сказал Валентине Петровне, что ты на самом деле дома. Вечером зайдет с пирогами, жди. С рыбой, – веско обронил Лёня. – Фиг выпроводишь потом, ты же знаешь, Яруша.

Ярослав подавил тяжелый вздох и поморщился.

– Голову б тебе оторвать, – уже без прежней ожесточенности ответил он.

– У нее просто доброе сердце. Иногда слишком. Прибереги пыл.

– Лучше вызови нам такси, советчик.

– Куда мы? – забеспокоилась Марго.

– На фабрику медицинских пособий. По дороге объясню.

В такси стоял ядреный запах химозного освежителя – хоть топор вешай. Шумный кондиционер гонял по салону холодный воздух. По ощущениям на улице и то теплее было, чем внутри автомобиля.

Водитель – мужчина лет сорока, толстощекий, с пышными усами и доброжелательным прищуром – окинул оценивающим взглядом нашу компанию, повернулся к Ярославу, устроившемуся на переднем сидении:

– О, мо́лодежь-по́дростки. Куда поедем?

Толстый вязаный свитер с оленями делал и без того плотного таксиста почти необъятным. Когда мы затолкались в салон, мне показалось, что пространства для воздуха вообще не осталось.

Марго съежилась сзади, зябко обхватив себя руками и уткнув нос в шарф, затихла.

– Сначала Кожевенная линия, двадцать семь, пожалуйста, – сказал Ярослав.

– Будет исполнено, – рокочущим басом произнес водитель и крутанул баранку.

Мы помчались вдоль набережной. За гранитным парапетом плескалась стальная река. У причалов покачивались рыбачьи лодки. Черная баржа длинным продольным шрамом полосовала реку вдали. В сезон здесь можно будет увидеть многоэтажные круизные лайнеры, плавучие рестораны, прогулочные и экскурсионные кораблики.

Ярослав молчал. В руках он играючи крутил жестяную фляжку, похожую на ту, из которой окатила меня в кафе рыжеволосая Медина. Машина подпрыгнула на кочке. Ярослав сделал вид, что случайно пролил воду на подлокотник.