Я ее предупредил. Это было моей целью. Но отчего-то я не ухожу. Продолжаю смотреть на нее, ощущая внутри даже не огонь — расплавленную лаву, которая выжигает грудную клетку, мешая не только говорить, но и дышать. Почему, черт возьми, она все еще так на меня действует?

— Ненавижу тебя, — выталкивает Соня дрожащим голосом. — Ты… Ты… Ненавижу тебя.

В темном подъезде с едва долетающими до нас отблесками тусклой лампы на лестничной клетке в своем негодовании Соня выглядит как ангел. Не как вероломная сука, которая без раздумий пошла с другим, хотя обещала быть мне верной, а как настоящий ангел. Темно-русые волосы, густые и длинные, собраны в растрепанный низкий хвост, а несколько прядей, светлее на пару тонов, обрамляют красивое лицо с голубыми глазами. Россыпь веснушек на переносице, аккуратный нос, пухлые губы… Губы, покрасневшие от моего яростного поцелуя. Застывшие слезы в глазах.

Она так убедительно играет роль невинной овечки, что, не окажись я в прошлом одной из ее жертв, сам бы поверил в искренность. А так, невинность и Соня в одном предложении — это абсурд. Невинность не пойдет в постель к мужику, вдвое ее старше, даже если это нормальный мужик, как мой отец.

— Ненавидь сколько угодно. Просто держись, блять, подальше.

Отвернувшись от нее, я дергаю на себя ручку двери и выхожу на улицу, жадно глотая свежий воздух, в котором нет ее тонкого запаха. Подумать только, год назад я был настолько глуп, что всерьез верил, что влюбился. Всего за две недели. Еще более глупо было думать, что она тоже испытывала что-то подобное. Сейчас я знаю лишь то, что совсем ее не знаю. Единственное, что не подлежит сомнению — я ее ненавижу. И, к моему глубокому отвращению, все еще хочу.

6. Глава 6

Соня

Когда ты, отогнав посторонние мысли, погружаешься в работу, время летит будто на перемотке. Раз — и уже пятница. Все вокруг обсуждают планы на вечер и выходные: кто-то собирается отдаться безудержному веселью, кто-то откисать на диване в компании подружек и новых фильмов, а кто-то провести время в кругу семьи. Я же боюсь даже думать о том, что буду делать, когда останусь одна. Сходить с ума? Ведь именно этим я занимаюсь по вечерам вот уже пять дней подряд. Что со мной будет за полных двое суток?

Кусаю губу, которую кусал Руслан. Почти стону от досады, что не могу выкинуть его из головы, и тут же злюсь на себя. Ненавижу его, всем сердцем ненавижу за то, что въелся под кожу, заразил кровь, и не выведешь его никак. Ненавижу за каждое брошенное слово, на которое он не имел права, потому что сам от меня отказался. Ненавижу за каждое запретное прикосновение — сколько бы не терла кожу мочалкой, все равно чувствую фантомные отпечатки его рук.

Ненавижу. Я не вру. Я действительно его ненавижу, потому что все еще чувствую к нему что-то. Нечто больное, убогое, но по-прежнему неубиваемое. Вытравить это из себя — выше моих сил, разве что вместе с душой.

Шагаю к кабинету Трофименко, которому должна показать промежуточные результаты дизайн-проекта к скорой сдаче элитной застройки. Ну как должна — у меня еще неделя в запасе на дизайнерскую реализацию трех вариантов пентхауса в новом жилом комплексе, но я уложилась в десять дней, потому что штурмовала 3ds Max и ArchiCAD ночами, когда не спалось из-за противно жужжащих мыслей в голове. Поначалу шла к нему воодушевленная и с желанием утереть нос тому, кто в меня ни капли не верит, полагая, что весь мой талант заключен между ног, но с каждым шагом чувствую себя все неувереннее, потому что слышу… Да, это Владимир с ним говорит. Он там. С ним. В кабинете. Черт! Застываю на месте в паре метрах от двери и, как только понимаю, что его голос становится громче, собираюсь развернуться и бежать сверкая пятками, но меня ловят с поличным.