— Разберусь.

— Руслан, — строгий голос отца звенит эмоциями.

— Да, пап? — отвечаю спокойно в противовес ему.

В трубке раздается тяжелый вздох.

— Она хорошая девушка, и мне очень нравится. Если у вас все давно в прошлом, позволь ей будущее.

— С тобой? — не удерживаюсь от ехидного комментария.

— Со мной.

— Счастливого пути, пап.

Сбрасываю вызов, ощущая новый приступ бешенства. Этот пиздец когда-нибудь закончится, а?

15. Глава 15

Соня

— Это что еще такое? — Трофименко тычет мне в лицо бумажкой, на которой черным по белому написан ряд претензий прораба к дизайн-проекту, что я курировала. Буквально два дня назад я отправила чертежи в работу. — Что молчишь? Кто, я тебя спрашиваю, отвечать за это будет?

Нервно пробегаюсь глазами по списку: неверные расчеты выводов электрики, больше стандартного размер дверного проема и не отмеченный на схеме технологический зазор для кухни. Как я могла такое допустить? Это просто немыслимо!

— Я должна сверить это с моим проектом, — стараюсь держать лицо и не позволить начальнику беспочвенно повышать на меня голос при всех. — Я не могла...

— Я уже все сверил, это твои ошибки! — бесцеремонно перебивая, рычит Трофименко. — Очевидно, что в «Платонов-групп» работа тебя интересует в последнюю очередь!

Я дергаюсь, словно от удара. В глазах, которые с самого утра на мокром месте, мутнеет от подступающих слез. Знаю, что за моей спиной давно шепчутся обо мне и Владимире, но еще никто не решался озвучить свои претензии в лицо. И вот это произошло. На общей планерке. В присутствии коллег, которые в этот самый момент отводят глаза и прячут ехидные улыбки.

— Я прошу прощения, я должна проверить, — выдавливаю из себя дрожащим голосом и, выхватив лист из рук Трофименко, бегу прочь из переговорки. Из последних сил сдерживая слезы, добираюсь до туалета и уже в кабинке отпускаю себя — беззвучно плачу в кулак, для верности нажимая на смыв. Так меня точно никто не услышит.

Я давно научилась с достоинством переживать неудачи. Давно свыклась с тем, что жизнь с удовольствием испытывает меня на прочность. Думала, что за стену, которую я выстроила вокруг сердца, уже никому не проникнуть. Но как-то все навалилось… Сегодня размазать меня удалось даже Трофименко.

Через десять минут, собравшись и немного успокоившись, выхожу из кабинки. Вытираю перед зеркалом слезы, умываюсь ледяной водой, распускаю волосы, чтобы отвлечь внимание от заплаканного лица. Прорвусь. Проект проверю. Внесу исправления, если это действительно мои ошибки, а там — будь что будет. Уволит меня Трофименко? Значит, так тому и быть. Приезжать сюда, учитывая все, что случилось, изначально было ошибкой.

Уже через пару минут возвращаюсь за рабочий стол и открываю на компьютере дизайн-проект. Внимательно сверяю свои расчеты, но ошибок, которыми тыкал мне начальник, не нахожу. Как так? Лезу в рабочий почтовый ящик и ищу нужное сообщение среди отправленных и уже тут, прочитав название прикрепленного файла, понимаю, какую глупость совершила. Я по ошибке послала не тот документ. О чем только думала? И сама же отвечаю — о нем. О том, что он, будто бы успокоился. С момента презентации больше не появлялся со своими угрозами. Вроде бы смирился. Кажется, отпустил. А я все никак… Такая дура!

До конца рабочего дня всего двадцать минут. Я, глубоко вздохнув, поднимаюсь на ноги. На новый разговор с Трофименко сейчас точно не способна, но у меня есть еще одна проблема, которую нужно решить.

— Арина, есть новости? — я заглядываю в приемную в надежде услышать хоть что-то хорошее.

— Рабочие вряд ли закончат сегодня, — со скучающим выражением на лице отвечает помощница Владимира, уже собираясь уходить домой. — А учитывая погоду, на одном отоплении сохнуть еще неделю все будет. Там же все стены, пол, потолок — все затопило.