Огонь весело заплясал на листах, вгрызаясь в корешки. Холст, натянутый на раму лежал внизу горевшей кучи. В какой-то момент лицо женщины почернело, и из него вырвался язык пламени. Дитя на руках заворожено смотрело на женщину, поглощаемую огнем. Исчезли голова, плечи. Пламя подобралось к рукам, и тело младенца вскоре тоже почернело. Затем все исчезло. В раме зияла пустота, из которой вырывались желтые языки. Позолота на раме быстро покрылась пузырями, и от нее тоже не осталось и следа. Все исчезло в огне.

…

Данька открыл глаза, часто заморгав, разглядывая серый потолок со странными красными разводами. Он глубоко вдохнул прохладный воздух помещения, прикрыл веки. Озноб пробежал по телу, и сразу Данька вспомнил сон: пустыня, огромная яма, портрет мадонны с ребенком на руках. Картину пожирал огонь. Потом стали возникать один за другим минуты, проведенные на свалке. Вездеход, Микки, Палыч, мусорщики, тени, густой туман – все наслаивалось друг на друга до тех пор, пока Даньку не ужалила реальность. Он резко приподнялся на кровати, отбросив одеяло.

– Черт, где же я?!

– Добрый день, – растягивая каждое слово, произнес незнакомец, сидящий рядом.

Он как-то неестественно поелозил на металлическом табурете и расплылся в елейной улыбке.

Данька, не торопясь, осмотрел незнакомца. Это оказался человек средних лет. На круглом лице его – маленькие, широко расставленные глаза, пристально глядящие. Они так и говорили: «Я вас внимательно слушаю».

– Я где? – ошарашенный спросил Данька.

– В Деревне-На-Отшибе.

– Где-где?

– В Деревне-На-Отшибе. Пишется в одно слово. Каждое слово с большой буквы и через дефис.

Опять эта натужная улыбка. Глазки незнакомца скрылись в жирных складках век.

– Я хотел сказать…

– Понимаю, понимаю многоуважаемый… Вас как звать?

– Даниил.

– А меня Гермесом кличут. Я знаю, что вас интересует более точное местоположение. Так вот скажу. Вы находитесь за пределами свалки в нашей деревне.

– А это где? – опять непонимающе спросил Данька, оглядываясь по сторонам.

Он никак не мог прийти в себя. Его окружала неуютная обстановка. Краска на стенах облупилась, кафель на полу покрыт крупными трещинами, а местами отколот, его куски валяются повсюду, стекла в окнах выбиты, а из мебели только кровать, на которой сидит он.

Гермес опять заелозил на табурете. Его грузное и бесформенное тело, похожее на опару, пыталось все время сползти на пол. Гермес расплылся в улыбке и произнес:

– Я вас не понимаю, Даниил.

– Ну, в каком месте? В смысле, более точное расположение, – подобрал слова Данька.

– Вот это называется заброшенным складом, где уже давно ничего не лежит. Кроме вас. – Гермес хихикнул. – Я посчитал, что здесь вам будет уютнее. А если вообще, то я так скажу: свалка – это свалка, а Деревня-На-Отшибе за ней находится.

И тут Даньку что-то кольнуло в бок. Это было почти физическое ощущение. Он вспомнил вновь о тенях.

– А тени? – спросил Данька.

– Не бойтесь, – стал увещевать собеседник, делая успокаивающие жесты. – Они здесь не появляются. Их можно увидеть только в тумане, что на свалке.

Данька стал лихорадочно приводить осколки своего сознания в единое целое, собирать из них осмысленную мозаику. «От Гермеса угрозы не исходит. Деревня – вещь неясная. Всем известно, что за свалкой никто не живет, так откуда же…», – нить рассуждения оборвалась.

– Гермес, ваша деревня, она как появилась? – прозвучал Данькин вопрос.

– Э-э, это не ко мне. Спросите у Аполлона. Он старейшина деревни. Он лучше знает.

– Хотелось бы…

– Да вы погодите. Отдохните. Подкрепитесь. И тогда я вас познакомлю с Аполлоном.