Надя вспоминала фразу, что за всё в этой жизни нужно когда-то платить: вот и настал её черёд.

Часто горе сближает близких людей, но не этот случай. Наташа всё же переехала жить к себе в дом. Не было смысла платить за чужую квартиру. Она перешла в свою комнату. По праву и она хозяйка в этом доме. Ей было жал- ко смотреть, как страдал её отец, которого она обожала. Он не причём, только жертва обстоятельств, сильно пережи-

вал и плакал.

Аляс иногда навещал Наташу, он знал свою вину и ре- шил хоть так сгладить часть вины. Он в душе старался про- щать себя и делал выводы: Наташа свободна в том смысле, что ребёнок ей не помеха, может, найдет любимого челове- ка и родит ещё ребёнка, и не одного.

Надя не могла скрывать свою неприязнь к Алясу, но, скрепя сердцем, молчала, чтобы совсем не обострять и без этого напряженную обстановку в доме.

Она радовалась, что приобрела в одном лице внука и сына, да ещё без отца, думала только о себе и об осуще- ствившейся мечте.

Но теперь она понимала, что теряет единственную дочь. Наташа не могла простить ей своё горе. Она считала, что благодаря родной матери, она потеряла семью. Они не

разговаривали, Наташа общалась только с отцом. Отец был очень подавлен. На его лице можно было увидеть, что тво- рилось у него на душе. Он осунулся и исхудал. Раньше не курил, теперь выкуривал пачку за пачкой.

Время исчезало быстро, как вода сквозь сито. Наташа уже ничего не ждала, она привыкала к безысходности. Аляс стал навещать реже. Причины придумывал разные и они были всегда.

Однажды утром Надя не выдержала молчание дочери, решила ужалить в очередной раз.

– Я тебе не враг, просто хотела открыть тебе глаза: хо- тела как лучше: отпустить тебя на работу, сама сидеть с ре- бёнком. Дура, ходи теперь с ним, бросит ведь. Перестал хо- дить. Где он сейчас? – не успела она закончить свои упрёки, как не своим голосом закричала Наташа.

– Не трогай моего ребёнка, ты… да ты… ещё, – не выра- зив своего возмущения до конца, хлопнув дверью, Наташа выбежала на площадку.

Вечером, когда Николай вернулся с работы, на своей тумбе около кровати увидел записку и блок сигарет, к кото- рым он пристрастился в последнее время. Сразу узнал по- черк дочери. Осторожно взял листок в руки и начал читать:

«Милый папочка, мой ты милый и единственный че- ловек, который искренно страдает из-за меня. Я думала, в моей жизни появились трое мужчин, которых безумно любила и думала, что вы также будете любить и защищать. Но я поспешила с выводами и мечты разбились о мамину голову и растаяли, как туман.

Самим дорогим в этой жизни, поверь, остался только ты один! Я уверенно чувствую женским чутьём и материнским инстинктом, что я больше не увижу своего Руслана. Малыш со своим отцом вихрем появились в моей жизни, также ушли в сказочный замок, где всё рушится, оставив меня в густом тёмном лесу, без тропинки. Видимо, такая моя доля.

Я не знаю, что мне делать. Одно чётко знаю, жить с вами больше не могу. В этой клетке я просто погибаю: если не съеду от вас, просто умру.

Одним большим грузом для моей души являются встре- чи с Алясом. Я чувствую, что он делает это из жалости ко мне, что потеряла сына. В исчезновении сына всё равно виню его, даже если он не имеет к этому никакого отноше- ния. Это случилось через его друга.

Уезжаю жить и устраивать свою жизнь в другом городе. Ты не переживай, я всё выдержу, как устроюсь и начну ра- ботать, я сообщу тебе. Так будет лучше для всех. Не ищите меня, сама позвоню. Береги себя, целую тебя. Наташа».

Николай смотрел в одну точку: жизнь на мгновение оста- новилась для него. Листок в руках стал белым пятном, буквы исчезли куда-то, его затошнило и он присел на кровать. Из глаз катились слёзы, как у малого и беззащитного дитя.